— Нет, я ничего такого не знаю, — сказала мать. — Когда мы спрашивали, то всегда слышали в ответ, что все замечательно. Правда? — Агнета Хиллерстрём посмотрела на мужа.

— Да, я тоже никогда не слышал ни о каких проблемах, — кивнул он.

— Мы обнаружили новые связи между второй жертвой, Фридой Линд, и Хеленой, — сказал Кнутас. — Среди прочего, обе они тренировались в зале спортивного общества «Фрискис и Светтис». Вы что-нибудь слышали от нее о людях, с которыми она там познакомилась?

Супруги Хиллерстрём отрицательно покачали головой.

— Почему вы не рассказали раньше о Яне Хагмане? — спросил Кнутас.

— Мы не думали, что это имеет значение, — ответил отец. — Ведь это было так давно. Вы считаете, что Хагман мог убить Хелену?

— Мы не исключаем никаких возможностей. Полицию интересует все, что связано с Хеленой. Есть ли еще что-нибудь в прошлом Хелены, о чем вы не рассказали?

— Нет, — ответил Ханс Хиллерстрём. — По-моему, нет.

— А в недавнем прошлом?

— Нет.

Кнутас недоумевал, как проводились предыдущие допросы супругов Хиллерстрём. Как получилось, что все только что сказанное не выяснилось с самого начала? Он решил, что потом всерьез поговорит об этом с Карин. «Если все допросы проводились так небрежно, всю работу придется переделывать», — мрачно подумал он.

В животе урчало. Он почувствовал, что пора откланяться.

— Тогда на сегодня все. Комната Хелены в этом доме сохранилась?

— Да, на втором этаже.

— Можно взглянуть?

— Пожалуйста. Полиция уже там все обыскала, но вы можете пойти и посмотреть, если хотите.

Ханс Хиллерстрём проводил их вверх по роскошной лестнице. На втором этаже потолки оказались такие же высокие, как и на первом. Они попали в большой светлый холл, затем в проходную комнату с балконом и видом на озеро. Во всех помещениях были облицованные кафелем камины.

Комната Хелены также поражала размерами. Было очевидно, что здесь давно не жили. В одном углу стояла старинная деревянная кровать с высоким изголовьем. Рядом — белый прикроватный столик. Возле окна находился письменный стол с откидной крышкой, старое вращающееся кресло и несколько полок с книгами.

Ханс Хиллерстрём оставил их и прикрыл за собой дверь. Они обыскали ящики, полки, встроенные шкафы, не найдя ничего интересного. Внезапно Карин присвистнула. Позади картины, изображающей дом на Готланде, обои оказались надорваны. В щель была вставлена фотография.

— Взгляни-ка! — воскликнула она.

На фотографии был изображен мужчина на борту большого корабля, по-видимому парома, соединяющего Готланд с материком. Улыбаясь в объектив счастливой улыбкой, он стоял на открытой палубе, на фоне голубого неба, волосы развевались на ветру. Вне всяких сомнений, это был Ян Хагман. На двадцать лет моложе и на двадцать килограммов стройнее, чем когда они видели его в последний раз.

— Смотри. У него такая по-идиотски счастливая улыбка, какая бывает только у влюбленных. Снимала наверняка Хелена.

— Это мы оставим себе, — сказал Кнутас. — Пошли.

Какое облегчение покинуть этот скорбный дом и окунуться в буйство цветущего лета! На клумбах пестрели цветы, перед домом на улице играли дети, а за забором, чуть в стороне, жарили мясо на решетке.

— Мы должны разобраться в этой истории с Хагманом, — проговорил Кнутас. — Нужно еще раз проверить его алиби. Сам он ни словом не обмолвился об аборте. Почему он это скрыл? Но зачем ему убивать Хелену? Насколько я понимаю, он ее любил.