– Высокий, плотный парень вроде. Но это не точно, агент хорошо помнит, что на незнакомце была черная кожаная куртка. Оно и понятно, поздним вечером прохладно уже.

– Насколько я понимаю, твой агент мог описывать и розового зайца, и серебряного единорога, смотря, сколько они успели принять, пока отдыхали в парке.

– Раньше он меня не подводил, – упрямо возразил старлей.

– Все равно, подобный источник информации очень ненадежный. И нуждается в тщательной проверке. Ты построил версию на чужих домыслах и догадках, и это в лучшем случае.

– На следующем перекрестке нужно повернуть направо и через один еще направо, – уточнил Илья дорогу.

– Хорошо. Далековато у вас морг.

– Да, неблизко. Я не совсем понял, а в худшем?

– Давай пока остановимся на такой версии: твой агент немного пофантазировал. Потому что, если это не так, и в ходе расследования выяснится, что Роман Полянский невиновен, тебе умело подбросили «дезу». Значит, агент кем-то раскрыт.

– Да ладно тебе, Женя, – немного подпрыгнул на месте Илья, – что в самом деле?! Не шпионы же вокруг?!

– А ты хорошенько подумай.

– Не-е-е-т, – медленно протянул старлей, – не может такого быть!

– Не люблю строить версии лишь на предположениях, даже своих, – съязвила я, – поэтому и предложила рассматривать первый вариант, как возможный. А там посмотрим.

– Ладно. Но пока полностью не закончится расследование, пока Полянский не предоставит полноценное алиби или не появится другой перспективный подозреваемый, парень останется в тюрьме. Уж не обессудь. Шею свою подставлять не стану. Ты, конечно, сейчас красиво рассказываешь, но давай не будем забывать, что гонорар тебе платит Валентина Полянская.

– Я помню. А еще она обещала солидного размера премию, если Романа удастся вытащить из тюрьмы, то есть полностью снять обвинения. И это черным по белому прописано в моем договоре, – заверила я спокойным тоном.

От подобной наглости старлей тихонько крякнул, но промолчал.

– Это я затем уточняю, чтобы между нами не было недомолвок. А заодно чтобы ты уяснил: купить Евгению Охотникову нельзя. И оговаривая условия контракта с Полянской, я сразу расставила все акценты.

– То есть, если ее сын виноват, он будет сидеть в тюрьме?

– Очевидно, да. Я здесь, чтобы провести расследование.

– Ладно, прости за намеки дурацкие. Не хотел тебя обидеть.

– Хорошо. Но обидеть меня бывает непросто. А иногда это бывает рискованно.

– Да уж слыхал.

Остальную часть пути до ростовского морга мы болтали о разных пустяках. Вернее, Илья осторожно пытался расспросить о моем послужном списке и выяснить подробности нашумевших дел. Очевидно, хотел проверить достоверность своего источника информации.

Я, пока не надоело, отделывалась общими фразами и грубоватыми шутками. А потом заявила, что с моей работы на правительство снимут секретность примерно в том году, когда его внуки состарятся. И никому из богатых и влиятельных людей, которым я когда-либо оказывала услуги, не придется по душе, если кто-то будет обсуждать их дела. И если старлей возможной мишенью стать не готов, пусть поумерит любопытство.

К сожалению, сегодняшнее везение решило меня оставить. По приезде в городской морг выяснилось, что патологоанатом, который делал вскрытие погибшей девушки, уже покинул рабочее место. Отпросился немного раньше и не появится до понедельника. А экспертизы по делу еще не готовы.

Я простилась с Ильей и отправилась в усадьбу Полянских. По дороге размышляла над сложившейся ситуацией.