— Мне это не нравится, — заявила она. — Неужели ты не понимаешь? Мне действительно не нравится, даже противно…

Муж поднял на нее глаза, и ей тут же захотелось взять свои слова обратно. Но она все-таки промолчала.

Дрейк медленно выпрямился. Он тоже молчал. В карете воцарилась тишина, нарушаемая лишь топотом копыт да скрипом колес. Алисия боялась смотреть на мужа; ей казалось, что он может прочесть ее мысли, может узнать ее самые сокровенные тайны.

— Чем объяснить это твое неприятие? — спросил он, наконец. — Дело в нашем… смехотворном соглашении? Или в том, что тебе, не нравится мой характер?

Алисия подняла свой бокал, сделала глоток шампанского и заявила:

— Я не желаю говорить на эту тему. Могу сказать лишь одно: будет лучше, если ты станешь развлекаться где-нибудь… вне дома.

— Лучше для кого? Для тебя? — Дрейк положил руку ей на плечо. — Скажи мне, миледи, ты влюблена в Хейлстока?

— Конечно же, нет! — воскликнула Алисия: — Почему ты решил, что он имеет ко мне какое-то отношение?

— Маркиз был твоим женихом.

— Он никогда не был моим женихом. Правда, он просил моей руки, но я не могла пойти на это, потому что… — Алисия внезапно умолкла.

— Не могла из-за матери. — Дрейк внезапно помрачнел. — Этот негодяй хотел отделаться от нее, не так ли? Просто ты мне всего не рассказывала…

«Разумеется, не рассказывала, — подумала Алисия. — Ведь мужчины — создания твердокаменные. Они слишком заняты своими эгоистическими целями и удовольствиями, чтобы понять тонкие женские чувства».

Она пожала плечами:

— Рассказывать нечего. Я выполнила условия нашей сделки, и этого достаточно. — Сделав глоток из своего бокала, Алисия с вызовом в голосе добавила: — Поэтому ты теперь должен оставить меня в покое.

Он внимательно посмотрел на нее и проговорил:

— Ты ведь желаешь меня, но только боишься.

— Ты ошибаешься.

— Может, ты боишься, что ребенок… унаследует болезнь твоей матери?..

Проницательность мужа ошеломила Алисию. Казалось, он действительно мог читать ее мысли, как бы она ни скрывала их. А впрочем, зачем их скрывать? Возможно, будет лучше, если он узнает правду. Тогда он, наверное, оставит ее в покое.

Глядя прямо в глаза мужу, Алисия проговорила:

— Что ж, я скажу… Я действительно этого боюсь. Будет слишком жестоко принести в мир такого ребенка.

— Ты готова была на этот риск, когда пришла ко мне в первый раз. Ты ведь хотела стать моей любовницей.

— Тогда у меня не было выбора, — пробормотала Алисия. К тому же тогда речь шла о жизни и смерти. Ведь Джеральда заключили бы за долги в тюрьму. А их с мамой выгнали бы на улицу.

Дрейк снова наполнил бокалы и спросил:

— Твоя мать всегда была не в себе?

— Какое это имеет значение?

— Да или нет?

Сделав очередной глоток шампанского, Алисия пробормотала:

— Когда я была моложе… У нее были периоды, когда она вела себя довольно странно. Например, забиралась со мной на деревья, помогала наряжать кукол… — Но у нее случались и приступы меланхолии, когда она могла плакать несколько дней подряд.

— Мать никогда не говорила тебе, что ее так тревожило? — Алисия покачала головой.

— Папа запрещал мне заходить к ней в такие моменты. Он говорил, что ей нужен отдых и покой.

— Ее состояние ухудшилось после смерти твоего отца, не так ли?

— Да, она стала… стала такой, как сейчас.