— Что ты сделаешь, если я откажусь? Станешь угрожать мне ножом, как когда-то Пьюрити?

На скулах Касса вздулись желваки.

— Или, может, станешь подстерегать меня в темноте, подобно своим соплеменникам?

Пьюрити не поняла, кто из мужчин вступил в драку первым. Она видела лишь то, как Касс и Нэш сцепились в драке, слышала удары кулаков и стоны боли, которые были внезапно прерваны резким окриком:

— А ну перестаньте! Сейчас же!

В тусклом свете фонаря сверкнуло дуло ружья Бака, и тут же воцарилась тишина. Касс с угрожающим видом обернулся к нему, а Бак прорычал:

— Только дай мне удобный случай, и я его не упущу, Томас.

Сердце Пьюрити отчаянно забилось, и она потребовала:

— Опусти ружье, Бак.

Не обращая на нее внимания, Бак рявкнул:

— Убирайся отсюда, Нэш.

Отирая кровь с губ, Нэш прохрипел:

— Я никуда не пойду.

— Я же сказал тебе, убирайся!

Нэш не пошевелился. Пьюрити заметила, как взгляд Касса переметнулся на него. Она понимала, что может случиться, и не могла этого допустить.

— Пойдем, Касс. — Заметив холод в его глазах, она добавила: — Ты знаешь не хуже меня, что мы не можем позволить раздоров на ранчо.

Касс ничего не ответил.

— Касс…

Пьюрити увидела, как дернулся его подбородок.

— Я не хочу никаких осложнений, — настаивала она. — Пойдем отсюда.

Касс опустил на нее глаза. В них бушевала ярость, и она затаила дыхание, не в силах пошевелиться до тех пор, пока Касс не обратился к Баку:

— Можешь опустить свое ружье.

Схватив Пьюрити за руку, он увлек девушку к выходу из сарая, не обращая внимания на ружье, все еще нацеленное на него. С трудом передвигая ноги, Пьюрити пыталась сдержать прилив чувств, но лишь только дверь дома закрылась за ними, она вырвала у него руку и с возмущением проговорила:

— Тебе ни к чему было вмешиваться! Я и сама сумела бы справиться с Нэшем.

— Ты так думаешь? — Касс остановился, взгляд его был по-прежнему холодным. — Я не намерен был ждать, чтобы в этом убедиться. Если он хотя бы еще раз притронется к тебе, пусть пеняет на себя.

— Я не могу этого допустить, Касс.

Пьюрити крупными шагами направилась к лестнице. Поднявшись наверх, она распахнула дверь спальни и заперла ее за собой.

На глаза навернулись слезы. Пьюрити вздохнула: ей необходимо было сделать окончательный выбор.

Джулия хранила молчание, однако сон все не приходил.

Лежа рядом с ней в постели, которую они делили в течение долгих лет, Джек закрыл глаза. Он тоже пытался заснуть, но ему это никак не удавалось. Не в силах больше выносить напряженной тишины, он повернулся к Джулии и обнял ее. Она вздрогнула всем телом. Проклиная себя за слабость, он коснулся губами ее щеки и прошептал:

— С тобой все в порядке, дорогая?

— Да, Джек. Я отлично себя чувствую. Просто… просто мне кажется, что этой ночью я не смогу заснуть.

Джек привлек ее к себе. Душа его разрывалась на части, как всегда, когда он ощущал ее мягкое тело рядом собой, но, как ни странно, к этому обычно примешивалось странное чувство облегчения. Так было и теперь. Он объяснял это тем, что Джулия приносила ему мир и покой среди житейских бурь, обрушившихся на него. Ее природная мягкость и способность щедро дарить другим свою любовь, ничего не прося взамен, не уменьшились с годами. Он не переставал поражаться тому, насколько его чувства к Джулии отличались от той любви, которую Шепчущая Женщина могла пробудить в нем одним словом… взглядом… прикосновением…

Образ Шепчущей Женщины снова возник перед его мысленным взором, и Джек тихо застонал.

— В чем дело, дорогой?

Вопрос Джулии повис в воздухе.