Молодой парень на диване громко разрыдался.

– Прекрати истерику! – припечатал Корсаков.

Тот немедленно заткнулся.

– Саша, проводи Всеволода Алексеевича, – спокойно сказал он охраннику, встретившему Северного, и снова повернулся к окну.

Охранник жестом пригласил судмедэксперта следовать за ним на второй этаж.

– Это спальня хозяйки, – Саша открыл дверь. – Справа – гардеробная, налево – ванная комната. Я вам нужен?

– Вы не хотите заходить в ванную комнату, Саша? – уточнил Всеволод Алексеевич.

– Если честно, то не очень. Я там уже был, но если я вам нужен…

– Нужны, Саша. Мне нужна информация. Но вы можете оставаться в комнате.

Спальня была просторная. Совершенно женская, если не сказать «девчачья». Розовые занавеси, бледно-розовый толстый ковёр, покрывало на кровати цвета, что называется, «варёного мяса», светильники-бабочки, обои – ожившая мечта куклы Барби, вышедшей замуж за разбогатевшего в колониях сквайра: эдакий микст из мелких розочек и тускло отсвечивающих хаотично-геометрических линий на фоне цвета ядовитых пионов. Дорогущая итальянская «потёртая» мебель совершенно невменяемого, на вкус Северного, колеру. Наверняка обозначенного в каталоге как-нибудь претенциозно, типа «rosy antique». На кровати валялись тряпки. Фирменные платья, отличные джинсы, ночные рубашки и пижамы. Как будто кто-то просто выкидывал вещи из шкафа. Но шкафа в самой спальне не было. Комод. Столик с зеркалом. Прикроватные тумбочки. «Справа – гардеробная». Кто-то выкидывал вещи из гардеробной в спальню? Может, и сама хозяйка. Куклы Барби такие неряхи. На одной стене – неожиданно – молитва «Отче наш» на холщовом полотнище. На стене напротив – выдержка из «Упанишад» на каком-то домотканом ковре:

На прикроватной тумбочке лежала книжица в переплёте. Северный открыл её на случайной странице и пробежал первый попавшийся абзац:

«На восьмом месяце формируется центр белого цвета, который находится в 70 см над макушкой головы, центр Ангела-Хранителя. На девятом – центр Святых Водителей, располагающийся приблизительно в 9 метрах над головой, он золотистого цвета. Если ребёнок родился семимесячным, то физиологически он уже сформирован, но у такой личности не будет ни Ангела-Хранителя, ни Святого Водителя. Такой человек вполне жизнеспособен, но какова его судьба?»

– М-да. Полная эклектика на розовом фоне… – пробубнил он про себя и обратился к охраннику: – Саша, хозяйка всего этого спала с мужем?

– Что? – опешил тот. – А-а-а… Ну да, они, конечно же, спали. Наверное. Раз она забеременела.

– Я имею в виду – здесь. Именно здесь, посреди экзистенциальных ковров на розовом фоне.

– Я не вдавался в подробности их отношений – это не моя работа. В доме есть и его и её спальня. Но тут вообще много комнат. Так что в каких из них они спали вместе, а в каких – порознь, я не знаю.

– Понятно, понятно, – Северный замолчал. – А какая работа – ваша?

– Ну, я всегда при Леониде Николаевиче… Настя была хорошая, вежливая! – чуть не простонал охранник Саша. Видимо, его угнетала тишина. Не вообще тишина – таких парней, как этот Саша, редко что угнетает, – а тишина в данном конкретном месте. И вообще – угнетало данное конкретное место. Не ясна была причина. Неужто охранник такой трепетный, что смерть дочери хозяина напрочь выбила его из колеи? Может, был влюблён? Такое случается. Нет, на влюблённого не похож. Что-то другое. Сейчас не важно.

Всеволод Алексеевич прошёл в ванную и уже оттуда спросил:

– Эта дверь была открыта, когда вы приехали?

– Нет.