В былые времена спасаться от проблем и переживаний ей помогала работа. Именно благодаря ей Сару не сломили многочисленные выходки Гарольда. Сейчас у нее напрочь отсутствовало желание не только заниматься чем бы то ни было, но и думать о вещах, не касающихся Николаса.

Промучившись так нескончаемо долго, она все же задремала. В ее воображении закружились, сменяя друг друга, то бесконечно прекрасные, то пугающие сцены и образы.

Прозвеневший около семи вечера телефонный звонок напугал ее. Она вскочила с кровати, ничего не понимая. А когда вспомнила, почему находится в спальне и так паршиво себя чувствует, судорожно схватила трубку.

— Алло! Николас?

Никто не ответил.

— Алло!

Из трубки послышался развязный женский смех, заставивший кровь Сары, бешено несущуюся по жилам, вмиг застыть. Через секунду смех прервался щелчком и последовавшими за ним короткими гудками.

Рука Сары похолодела и сильно задрожала. Трубка выпала из пальцев и с грохотом ударилась о ножку столика. Не помня себя от ужаса, Сара осела на пол.

Что все это значит? — набатом застучали в ее голове вопросы, ответы на которые не хотелось находить. У Николаса другая женщина? Зачем ей понадобилось звонить сюда? Поиздеваться надо мной?

Нет, такого не может быть. Произошло какое-то недоразумение, нелепая ошибка. Николас на подобное не способен, она точно знала...

Собравшись с силами, Сара рывком поднялась с пола и на ватных ногах вышла в коридор, оставляя гудящую трубку висеть на шнуре. Ее путь вновь лежал в кабинет, к компьютеру.

Сейчас все прояснится, мысленно твердила она себе, отказываясь верить в пугающую действительность, пытаясь уберечься от окончательного срыва. Он написал мне, наверняка уже написал. Сейчас, сейчас...

Новых писем по-прежнему не было.

Опустошенная, потерянная, убитая, Сара опустилась на стул, легла грудью на письменный стол, не задумываясь о том, что на нем делает ее блокнот, и беззвучно зарыдала.

Гарольд торжествовал. За возможность взглянуть на страдания своих обидчиков он был готов отдать что угодно. Сидеть в столь знаменательный день дома ему не хотелось. Душа жаждала новых впечатлений, сердце трепетало в груди, готовое к очередным подвигам.

Он достал свою изобилующую телефонами и адресами записную книжку и, принявшись перелистывать ее, задумался, с кем наилучшим образом может сегодня поразвлечься. Его взгляд остановился на имени Милдред Браун, тридцатипятилетней актрисы, скандально известной всему городу капризной красавицы, некогда питавшей к нему слабость. Они не виделись больше года.

Милдред, обрадовавшись его звонку, тут же доложила, что сегодня вечером свободна и с удовольствием примет его у себя часов в пять.

Приехав к ней, Гарольд тут же рассказал, как ловко расквитался со своей предательницей подружкой. Милдред хохотала до слез.

В какой-то момент ему нестерпимо захотелось проверить, успешно ли прошла операция. И, не придумав ничего лучшего, он снял трубку со стоящего рядом телефонного аппарата и принялся набирать номер.

— Кому ты звонишь? — полюбопытствовала Милдред.

— Ей. Тсс! — Гарольд с заговорщическим видом приставил к губам палец.

По голосу ответившей на звонок Сары он мгновенно понял, что она действительно страдает. Его сердце зашлось от злорадного ликования, в груди от осознания собственного над ней превосходства разлилось приятное тепло. Он подмигнул Милдред и приставил трубку к ее маленькому аккуратному ушку. Та расхохоталась и нажала на рычаг.

10

Сара удивлялась, что смогла пережить этот жуткий вечер, эту страшную ночь. Терзаемая неизвестностью и одиночеством, которое впервые за двадцать шесть лет ее жизни предстало перед ней во всей своей красе, болью, желанием куда-то побежать, что-нибудь сделать, неизвестно только куда и что, она до полуночи бродила по своей огромной квартире, сделавшейся вдруг поразительно холодной и неуютной…

Потом, с трудом передвигая ноги, прошла в ванную и встала под душ, надеясь немного взбодриться.