— Я здесь родился. — Эльфин почувствовал, что улыбается. — И в детстве был частым гостем на ферме Ганвика. Мы с братьями и сестрами…

— Вспомнила! — Женщина всплеснула руками так, что выронила корзинку. — Вы же мастер Me…

— Не надо! — Юноша бросился к альфаре, собираясь закрыть ладонью ее рот. — У меня нет имени.

Женщина только сейчас, кажется, заметила его синий балахон волшебника и посох. Лицо ее вытянулось, она отступила на шаг, закрывая рот руками.

— О Покровители, — прошептала она. — Мы, конечно, слышали, что случилось с вами, мастер, но… Это правда?

— Я не понимаю, в чем проблема? — встрял долго молчавший Норрик, подходя ближе. — Ну стал Эльфин магом, и что из того? Ну то есть я знаю, что волшебники не такие, как все, но не настолько же! Уж поверьте мне — я знаю его сто лет!

Альфара воззрилась на сородича с неподдельным удивлением. В ее глазах, однако, не было страха — была только странная смесь жалости и почтительности.

— Добрая женщина, — снова заговорил Эльфин, — скажи, кто живет в замке из… из лордов?

— Старая госпожа, молодая хозяйка и молодой лорд, — с готовностью ответила она. — Дети старого лорда. То есть как бы ваши… э-э… ну…

Юноша покивал, понимая, что альфара просто не может произнести вслух некоторых слов. У Видящих и медиумов нет родных. Значит, братьев и сестер, а также матери и отца у Эльфина тоже теперь не было. Он оглянулся на свою девушку. Ее глаза были полны слез. Но плакала она не из-за себя — ее родные тоже считали умершей, — сколько из-за него. Ведь если девочка, у которой находили дар, становилась Видящей и служила предметом гордости для семьи, то мальчик с даром становился для многих точно таким же позором.

По дороге к замку Эльфин объяснил Норрику эту тонкость, и лицо бывшего разбойника вытянулось.

— Ну не знал! — Он почесал затылок. — Что ж ты раньше-то молчал?

— А что это изменило бы? Ты бы не стал со мной общаться?

— Я бы тогда понимал, почему к тебе так относятся. Снобы!

— Все разные, — пожал плечами молодой маг. — Кто-то имеет свое мнение, а кто-то довольствуется чужим. Я читал, что король Торандир, когда уничтожал Ордены Меана и Йови-Тало, объявил всех мужчин-магов вне закона. И эльфы с тех пор разделились на тех, кто согласен с королем, и тех, кто считает, что он просто перегнул палку. Тут еще свою лепту внесло то, что большинство мужчин-магов — полукровки. Следовательно, они плоды супружеской измены. И кто-то точно так же либо снисходительно смотрит на такие вещи, как неверность супруга, а кто-то решительно осуждает. Вот почему о сыновьях-медиумах стараются поскорее забыть, словно они никогда не рождались.

— А как к этому относились в твоей семье?

Прежде чем ответить, Эльфин поднял голову и внимательно посмотрел на приближающийся замок. На вид он был совершенно цел — во всяком случае, его глаз не находил никаких следов разрушения или пожара.

— А это мы сейчас и узнаем! — пробормотал он. Норрик, который все это время шагал рядом, ведя своего коня в поводу — лошадь девушки опекал Татва, — вдруг вскочил в седло и поскакал к воротам, распахнутым настежь по случаю мирного времени. Осадив коня у перекидного моста, он лихо заставил его взвиться на дыбы и взмахнул рукой:

— Великий волшебник Эльфин, придворный маг самого императора Земли Ирч, друг и приближенный императрицы Ласкарирэль и воспитатель ее сына и наследника, со свитой просит соизволения остановиться на ночлег в этом скромном обиталище перед дальней дорогой! Немедленно доложите о его прибытии хозяевам замка, ибо его визит может принести им радость!

Его монолог не остался незамеченным — дежурившие в воротах эльфы еще издалека углядели нежданных гостей, и, пока один бегал в замок доложить господам, другой встал поперек ворот, держа копье и щит и всем своим видом выражая готовность сражаться.