Санчо и понимал и не понимал друга. Конечно, сын есть сын, его не бросить и не забыть о его существовании. Но Лавр должен понимать: Федечка уже не сопливый ребенок — взрослый мужик, у него — своя жизнь, неподвластная ни отцу, ни какому-нибудь наставнику. Захочет — попросит помощи, не пожелает — хоть кол теши на голове, хоть ползай на коленях…

   Друзья молча доехали до площадки, предназначенной для обучения начинающих водителей и тренировок асов. Шины, разложенные на асфальте, обозначают границы проезжейчасти «дороги», конусы из жести расставлены для виртуозной езды с частыми поворотами и разворотами.

   Учитель и ученик поменялись местами: Лавр сел на место водителя, Санчо — инструктора. Поехали, медленно, на первой скорости. Первый заезд — попроще: доехать до крайнего конуса, развернуться и возвратиться в исходную позицию.

   — Стоп, бездарь! Забыл включить сигнал поворота.

   — Подумаешь, поворот! Мы ведь не на дороге, за нами никто не едет — кого предупреждать?

   Санчо покосился на гореводилу. Волнуется? Отлично! Пусть лучше переживает по поводу своего промаха, нежели по причине исчезновения Федечки.

   — Или ты учишься водить тачку, или станешь изобретать оправдания своему ротозейству.

   — Не дави на сознание, инструктор хреновый! Я уже прекрасно вожу!... В моем возрасте это равносильно подвигу!

   — Ладно, герой, переключи скорости — коробку передач поломаешь.

   Лавр мотнул головой, но послушался — передвинул рычаг.

   — Я бы сделал это и без подсказки...

   — Без моей указки ты уже сделал все, что мог. И все — не в цвет,.

   — Что ты имеешь в виду? — избежав столкновения с очередным конусом, спросил Лавр.

   — Сложил депутатские полномочия. На подобии рыцаря, который перед турниром снял доспехи. А твоего верного прокурорского дружана и коллегу по депутатскому корпусу кое-кто подталкивает, чтобы он накатил на тебя, предлагают отыграться.

   — Откуда информация? С потолка?

   — Откуда, откуда? Купил! За списания немалого биллиардного долга. Получил от ессентукинских пастухов… Так что, считай, крестовый поход на тебя уже объявлен.

   — Кем объявлен? Этим-то? — Лавр ткнул указательным пальцем в сторону центра.

   Пришлось рассказать о второй и, кажется, последней встрече с Хорьком и Китайцем. Вряд ли они, после внушения, полученного возле остановочного павильона, решатся попасть на глаза лавровому оруженосцу.

   — Правда, они — пешки, возомнившие себя всесильными дамками. Их просто передвигают, нацеливают. Но любые пешки могут больно укусить. На подобии пауков с крестами на спинах.

   — Видал я таких «крестоносцев»! Не одного «сделал».

   Санчо рассвирепел, на жирных скулах вспухли желваки. Что он, не понимает либо придуряется?

   — Это когда был в законе, видал и делал. Или под прикрытием депутатской неприкосновенности. А когда ты голый — ни хрена ты, Лавруша, не можешь. Ни видеть и ни делать.Боюсь, скоро увидишь. Небо покажется в овчинку.

   — А ты не особенно бойся за меня, оруженосец. Еще не все зубы выпали.

   — Считай, все. Нельзя было думской дверью хлопать, не просчитав последствий... Припаркуйся вон к той скамейке. Малость отдохнем и продолжим.