Он неожиданно улыбнулся.

— Я действительно очень обязан вам, Батиста. Давно я уже так не дрался и, благодаря вам, увидел, что еще на что-то способен.

— Вы прекрасно защищались, — ответила Батиста с восхищением. — Но, пожалуйста… давайте уедем отсюда.

Граф покачал головой.

Она смотрела на него широко открытыми глазами, в которых все еще стоял страх.

— Пожалуйста… позвольте мне остаться у вас, — взмолилась девушка. — Я… не смогу уснуть… в одиночестве.

Граф помедлил. Но отказать Батисте он не смог и, сдаваясь, пожал плечами:

— Конечно. Я буду рад вашему обществу. К тому же кровать довольно просторна для нас двоих и вполне удобна.

С этими словами граф пересек комнату и закрыл дверь. Он взглянул на Батисту, которая в нерешительности застыла на месте, видно боясь, что рассердила его своей просьбой.

Угадав причину ее смущения, граф мягко сказал:

— Рядом со мной вам ничего не грозит, Батиста. Ложитесь и постарайтесь заснуть. Иначе завтра от усталости вы не сможете как следует обсудить со мной наше маленькое ночное приключение. А вам, я не сомневаюсь, захочется поговорить об этом.

Голос его звучал насмешливо, и это как нельзя лучше успокоило ее.

Она ответила, тихонько всхлипнув:

— Я постараюсь даже не вспоминать это… приключение… так оно меня напугало… Но я не перестаю удивляться… как быстро и умело вы справились с этими… двумя негодяями.

— Согласитесь, своим поступком я заслужил отдых, — пошутил граф. — Если вы станете храпеть, мне придется настоять, чтобы вы вернулись в свою комнату.

— Я никогда не храплю! — возмутилась Батиста.

Граф обошел кровать с другой стороны. Он растянулся в том же положении, в каком Батиста застала его раньше.

— Задуйте свечу, — попросил он. — Завтра вы еще успеете вдоволь похвалить меня. Но теперь слишком поздно. Приятных сновидений!

Батиста решила во всем ему повиноваться. Она послушно задула свечу и осторожно легла на самый краешек кровати. Он заботливо накинул на нее плед. Батисту от страха знобило, так что теплый плед был как нельзя кстати.

Только сейчас, когда все страхи были позади, до ее сознания дошло, что она лежит на одной постели с мужчиной при погашенном свете. Ее отец счел бы это верхом бесстыдства и пригрозил бы страшными карами.

«Я не могла иначе поступить. Одной мне очень страшно, — оправдывала она себя, — к тому же… он вроде как… мой дядя».

Вдруг граф, словно прочитав ее мысли, сказал:

— Пусть вас ничто не тревожит, Батиста. Подумайте, сколько всего интересного ждет нас завтра.

— Я счастлива… что завтра со мной будете вы, что вы… разделите со мной… эти радости, — ответила Батиста.

В ее голосе чувствовались слезы. Пока она говорила, граф нежно взял ее за руку.

— Я все еще с вами, — сказал он ласково, — и только благодаря вам, Батиста.

Он крепко сжал ее пальцы и, преисполненный благодарности, горячо поцеловал их.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Батиста услышала, как кто-то окликает ее по имени, и открыла глаза.

С минуту девушка не могла сообразить, где она и что происходит. Над нею склонился граф.

— Просыпайтесь, Батиста! — сказал он. — Надо спешить. Мы уезжаем сразу после завтрака.

Его голос и слова напомнили ей о событиях прошлой ночи.