– Мы так и думали, что ты сегодня не придешь.

Старший Брат за мной присматривает. Я постарался не подать виду:

– А почему?

– Все в порядке. Вы уже очень давно не виделись.

Такое детальное знание моих действий, мотивов и частной жизни должно было бы меня оскорбить, но почему-то не оскорбило, и я заметил, что сам улыбаюсь в трубку.

– Спасибо, Мардж, – ответил я. – До завтра.

– Пока.

Я посмотрел сквозь прозрачные занавески гостиной и увидел яркое голубое небо Аризоны, и я знал, что этот день уже ничто не испортит.

И снова заполз в кровать, где меня ждала Джейн.

– Не могу поверить, что ты их сохранил, – усмехнулась Джейн. – Что ты с ними делал? Нюхал?

– Нет, – признался я. – Я просто... просто возил их с собой. Просто хранил.

– Чтобы напоминали обо мне?

– Чтобы напоминали о тебе.

– Погоди минутку.

Она вышла в спальню и через минуту вернулась со старой моей футболкой, рекламной футболкой Хозе Гуэрво, которую мне дали бесплатно в колледже Бри и которую я надевал, когда мыл машину.

– Я ее украла, – сказала она. – Хотела сохранить на память о тебе.

– Я даже не заметил, что ее нет.

– Я так и думала. – Она села рядом со мной и положила голову мне на плечо. – Я никогда не переставала думать о тебе.

«Чего же ты тогда меня бросила?» – хотел спросить я.

Но я ничего не сказал, только наклонился, приподнял ее за подбородок и поцеловал.

Сейчас мы ладили лучше, чем раньше. Стена, которая стояла между нами до нашего разъезда, исчезла. Мы общались тесно и открыто – без недоразумений, недопониманий и недомолвок, которые когда-то омрачали наши отношения.

Наша сексуальная жизнь была активнее, чем когда бы то ни было. Утром, ночью, по выходным и днем мы любили друг друга. Но меня не оставляли некоторые старые страхи и сомнения, и даже когда я наслаждался нашей с новой силой вспыхнувшей близостью, я не мог иногда не думать, так ли слепо и некритично довольна ею Джейн, как был доволен я. Однажды воскресным утром, когда я лежал на спине и читал газету, Джейн задрала на мне халат и быстрым движением стиснула и поцеловала мой член. Я отложил газету и посмотрел на нее, решив выразить вслух то, что думал.

– Он для тебя достаточного размера? – спросил я.

Она глянула на меня:

– Ты опять?

– Опять.

Она покачала головой, улыбнулась, и в ее лице не было прежнего нетерпеливого недовольства.

– То, что надо, – сказала она. – Как «Златовласка и три медведя». Помнишь, одна миска была чересчур горячей, другая чересчур холодной, а третья – такой, как надо. Так вот, у некоторых слишком большие, у других слишком маленькие – а у тебя такой, как надо.

Я отложил газету и притянул Джейн к себе сверху.

И мы сделали это прямо на диване.

– Как там твоя мама?

Она пожала плечами.

– А отец?

– Не знаю.

Я удивился.

– Ты не поддерживаешь с ними контакт?

Она покачала головой и отвернулась, глядя вдаль, далеко вдаль. Глаза у нее заморгали, широко раскрылись, и я видел, что она готова заплакать.

– Они меня не замечают. Они больше меня не видят. Я для них исчезла.

– Но вы всегда были так близки!

– Были. Вряд ли они сейчас даже помнят, кто я. И она действительно заплакала. Я обнял ее обеими руками и крепко прижал.