Через десять минут у меня зазвонил телефон; я снял трубку. Это был Банке. Он хотел, чтобы я поднялся к нему в офис. Я не был там со своего первого дня, и первая мысль у меня была, что меня увольняют. Я не знал, почему или за что, но решил, что они со Стюартом нашли наконец благовидный предлог.

Ожидая лифта, я нервничал. Свою работу я не любил, но определенно не хотел ее терять. Я смотрел, как едут вниз цифры на табло, и ладони у меня потели. Путь бы Бэнкс не вызывал меня к себе. Уж если меня увольняют, сообщили бы письменно. Я совсем не умел держаться в момент личных конфликтов.

Открылись двери лифта. Оттуда вышла женщина в ярком цветастом платье, я вошел и нажал кнопку пятого этажа.

Бэнкс ждал меня в офисе, расположившись в кресле за массивным столом. Он не поздоровался и не встал, когда я вошел, но показал мне рукой, чтобы я сел. Я хотел вытереть ладони о штаны, но он смотрел на меня в упор, и я знал, что это будет слишком заметно.

Бэнкс наклонился вперед:

– Рон говорил вам насчет GeoComm?

Я мигнул, тупо глядя на него.

– Э-э... нет.

– Это геобаза, которую мы разрабатываем для городов, графств и муниципальных управлений. Вы знаете, что такое геобаза?

Я покачал головой, все еще не понимая, к чему он клонит.

Он посмотрел на меня так, будто я ему донельзя надоел.

– Геобаза – это означает географическую базу данных. Она дает пользователю возможность...

Но я уже отстроился от его волны. До меня дошло, что я не теряю работу. Мне дают новое задание. Я должен буду написать инструкции к новой компьютерной системе. Не по отдельным аспектам, не переписывать по страничке, а написать полное руководство.

Меня не увольняли. Меня повышали.

Бэнкс вдруг остановился.

– Вы собираетесь записывать? – спросил он недовольно.

– Я не захватил блокнот, – признался я.

Он тяжело вздохнул, достал пачку желтоватой бумаги из верхнего ящика стола и протянул мне.

Я вынул из кармана ручку и стал записывать. Когда через час я вернулся в офис, было чуть больше половины двенадцатого. Дерека уже не было. Я положил на стол свои заметки и бумаги, полученные от Бэнкса и пошел в закуток к Хоуп. Ее тоже не было.

И программистов.

И Вирджинии с Лоис.

Все они ушли на праздничный ленч.

Я поступил, как всегда: подождал до четверти первого, когда большинство сотрудников покинули здание, поехал в «Макдональдс», купил еду через окно для автомобилей и поел в машине в ближайшем городском парке. Не знаю почему, но мне было обидно, что меня никто не подождал. Ничего другого я и не должен был ожидать, но меня попросили подписать открытку, Хоуп написала: «Увидимся на ленче!», и я позволил себе думать, что меня и в самом деле приглашают и ждут. Я ел чизбургер, вытащив оттуда огурцы, слушал радио и глядел из окна на пару подростков, которые резвились неподалеку на одеяле.

Обратно я ехал в еще более подавленном состоянии.

С ленча все вернулись на полчаса позже. Я шел от стола к столу, раздавая внутренний телефонный справочник, который Стюарт оставил у меня в ящике входящих и велел раздать, и мимо меня прошли Вирджиния и Лоис, направляясь в комнату стенографисток. Они обе шли медленно и обе держали руки возле явно наполненных животов.

– Я переела, – сказала Лоис.

– Я тоже, – согласилась Вирджиния.

– Как оно было? – спросил я.

Вопрос был с подтекстом. Я хотел, чтобы они почувствовали себя виноватыми, что меня не подождали. Как Чарли Браун в рождественской комедии, когда язвительно благодарит Вайолет за открытку, которую она забыла послать.

– Что именно? – подняла на меня глаза Вирджиния.

– Как прошел ленч?

– Что ты имеешь в виду?

– Просто любопытствую.