– Увидимся в понедельник.

Джейн уставилась на меня с ожиданием. Я повесил трубку, обернулся к ней и расплылся в улыбке.

– Есть!

Мы отметили это дело в «Макдональдсе». Уже много времени прошло, как мы вообще сидели дома, и даже такой выход был праздником. Я зарулил на стоянку и обернулся к Джейн. Постаравшись, чтобы мой голос звучал как можно более снобистско-британски и вложив в него все свое отсутствие актерского дара, я спросил:

– К окну выдачи для автомобилей, мадам?

Она подхватила игру, посмотрела на меня взглядом, полным социального превосходства, и чуть склонила голову в жесте отрицания.

– Разумеется, нет! – чопорно произнесла она. – Мы будем обедать в зале, как полагается цивилизованным людям!

И оба мы рассмеялись.

Когда мы входили в «Макдональдс», мне было хорошо. Снаружи было прохладно, но внутри было тепло и уютно и вкусно пахло жареной картошкой. Мы решили покутить – к черту холестерин! – и заказали по «биг маку», по большой порции картошки, большому стакану кока-колы и яблочному пирогу. Потом мы сели на пластиковые стулья в отделении на четверых напротив статуи Рональда Макдональда в натуральную величину. В отделении рядом сидела семья – папа, мама и двое одинаковых сыновей – и почему-то мне было покойно и приятно смотреть через плечо Джейн, как они едят.

Джейн подняла свой стакан кока-колы, протянула его ко мне до середины стола, приглашая меня сделать то же самое. Я так и сделал, и мы чокнулись бумажными стаканами.

– Будем здоровы! – улыбнулась Джейн.

В точности такое место, в котором я никогда не собирался работать, и меня угнетало сознание, что это единственное место, куда меня берут.

Честно сказать, я никогда всерьез не задумывался над тем, какого же рода работу я хочу. Так далеко я никогда не планировал. Но теперь я понял, что я совсем не тот человек, каким себя считал – или каким хотел быть. Считал я себя человеком с интеллектом, с воображением, с творческой жилкой. Человеком искусства, можно сказать, хотя ничем даже близким к искусству я за всю свою жизнь не занимался. Но теперь я видел, что мое прежнее восприятие самого себя было скорее навеяно литературой и кинематографом, чем анализом качеств, фактически мне свойственных.

Я заехал на стоянку, миновал целый ряд занятых мест, пока наконец смог втиснуть свой сверхширокий «бьюик» в сверхузкую щель между красным «триумфом» и белой «вольво». Я вышел из машины, поправил галстук и впервые внимательно посмотрел на здание, где мне предстояло трудиться. В прошлый, раз оно мне показалось безликим. В этот раз – тоже. Фасад был весь стекло и бетон, современное здание, хотя и не настолько современное, чтобы это придало ему индивидуальность. Несмотря на ее отсутствие, что-то меня в нем привлекло. Мне показалось, что оно выглядит дружелюбно, почти гостеприимно, и впервые с момента утреннего пробуждения я ощутил какую-то надежду. Может быть, не так уж плоха окажется эта работа.

На стоянку заезжали еще машины, из стильных дорогих автомобилей выходили мужчины и женщины в деловых костюмах и платьях и шли деловой походкой к зданию, размахивая портфелями.

Я пошел за потоком.

Во время своего первого интервью я заметил только помещение отдела кадров и конференц-зал, где проходило собеседование. Теперь я осмотрел вестибюль внимательнее. Здесь впечатление стерильной новизны чуть омрачалось износом здания. Я видел протертую на ковре дорожку, слой пыли на пластиковых пальмах и фикусах по сторонам двери. Даже от высокой конторки охранника при входе уже кое-где отставала и отскакивала деревянная отделка.

Люди целенаправленно шли через вестибюль, кивая охраннику и проходя мимо него к лифту.