Кэти была еще одной каштанововолосой, но если глаза ее брата были серыми, а Джорджи зелеными, то у нее они отличались глубокой синевой, поблескивавшей шаловливостью бесенка. Она сообщила Оуэну, что отец отшлепал ее за сдабривание его постели патокой. И не проявила ни малейшего раскаяния. Единственной ее честолюбивой целью, казалось, было схлопотать побольше шлепков, что, истолковал Оуэн, как способ продемонстрировать, что она любит отца и не боится его.

Было ясно, что все четыре девочки истосковались по обществу взрослых, и Оуэн обнаружил, что жалеет их. Их статус был статусом сказочных принцесс, и подобно всем сказочным принцессам, они были заперты в башне из слоновой кости. Ни одна не была кокеткой и ни одна не считала свою жизнь достаточно интересной, чтобы завладеть разговором; они искали узнать мнения Оуэна и сведений об огромном мире снаружи.

Компания растерялась, когда в комнату вошла Элизабет. При виде мистера Гриффитса ее брови поднялись, но Джорджи бесстрашно ринулась в сечу.

— Не виновать Оуэна! Это я!

— Не вини, — машинально поправила мать.

— Знаю, знаю, такого глагола нет! Он не хотел идти, а я заставила.

— Кого?

— Да Оуэна же! Честное слово, мама, вы так заняты исправлением наших оговорок, что никогда не успеваете выбранить нас!

— Оуэн, можете пить чай в классной комнате, когда угодно, — невозмутимо сказала Элизабет. — Ты довольна, Джорджи?

— Спасибо, мама, спасибо! — воскликнула Джорджи.

— Спасибо, мама! — хором поддержали ее остальные.

Оуэн придержал дверь, пропуская Элизабет вперед. Она продолжала идти дальше по нескончаемому коридору к более внушительной двустворчатой двери, а пройдя следом за ней, он оказался в той части дома, которую Дарси называли «публичной», возможно, потому, что она была открыта для посещения публикой, когда семья отсутствовала.

— Вы недоумеваете, почему такая большая часть Пемберли не содержится в безупречности, — сказала она, вводя его в голубую с белым Голландскую комнату, полную Вермеров и Брейдлей с парой Рембрандтов на самых видных местах и полотном Босха, укрывшимся за экраном.

— Я… э… — Он запнулся, не находя, что сказать.

— Ремонт будет произведен, когда Кэти начнет выезжать — через восемь лет. Хотя вид и непрезентабельный, но стены, потолки и все прочее в прекрасном состоянии. Требуется только покраска да замена некоторых балясин и ступенек. Много поколений назад тогдашний Дарси постановил, что непубличные помещения ремонтировались бы не чаще, чем раз в тридцать лет, и это превратилось в неписаный закон. Пройдет только двадцать семь лет к совершеннолетию Кэти, но Фиц полагает, что это достаточно долгий срок. Признаюсь, я предвкушаю это и не допущу, чтобы краска была коричневой. Такой темный цвет!

— Это включает и комнаты слуг? — спросил он.

— Боже мой, нет! Постоянные слуги живут на два этажа выше, их комнаты подновляются через десятилетние промежутки, как и вся публичная часть дома. Комнаты у них приятные и хорошо оборудованные. Я считаю, что слугам следует обеспечивать комфорт. Состоящие в браке живут в коттеджах в деревушке совсем близко. Ну а слуги вроде моей камеристки Хоскинс и Мида, камердинера мистера Дарси, имеют по несколько комнат.

— Вы должны потреблять большое количество воды, сударыня.

— Да, но тут нам улыбнулась удача. Наша речка кристально чиста, потому что от ее истока и досюда на ней нет никаких селений. Под крышей — большой резервуар на железных опорах. И наша вода поступает по трубам во все части дома. Теперь, когда созданы ватерклозеты, я убедила Фица пристроить их к каждой спальне, и несколько для слуг.