Мона, глядя на пыльные груды бумаг, легко ему верит.

– А можно спросить, как вы при этом еще не закрылись?

Он отвечает, подумав:

– Думаю, вы бы сказали, что здесь нет недостатка в доброте.

Мона почему-то чувствует, что старик говорит правду. Но ее это не слишком утешает.

– Просто любопытно – ваш мотель единственный в городе?

Он снова размышляет над вопросом.

– Если есть другой, я о нем не знаю.

– Думаю, это честный ответ.

Мона достает из сумочки двадцатку и вручает хозяину. Тот зажимает деньги в кулаке, как ребенок, и снова пристально смотрит на нее.

– Вы здесь прежде бывали?

– Здесь? В Винке?

– Да, в Винке.

– Нет, первый раз.

– Хм. Позвольте тогда, я покажу вам номер.

Он берет ключ, так и не выпустив двадцатидолларовой купюры, и идет к двери. Выходя за ним, Мона оглядывается на стол. На нем не видно ни пистолетов, ни оружия, ничего подозрительного. Но все же что-то ее беспокоит, как крошечная ранка во рту. Что-то тут не так.

У двери она бросает взгляд на китайские шашки. На доске что-то переменилось. Мона не понимает, откуда такая уверенность – что ни говори, здесь темно, да и не присматривалась она к доске, – но не сомневается, что шашки переставлены, словно кто-то сделал сложный ход. Хотя, может быть, старик просто задел столик, когда вставал.

Он ведет ее вдоль ряда дверей. Темнеет здесь очень быстро. Недавно небо было ярко-синим, потом подернулось розовым, а теперь в нем мягкая тусклая лиловость, обрезанная взметнувшейся в небеса плоскостью столовой горы. С наступлением вечера заметно похолодало, и Мона жалеет, что не захватила зимней одежды.

– Как вас зовут? – спрашивает старик.

– Мона.

– Я Парсон, Мона. Очень приятно познакомиться.

– И мне.

– Хорошо, что вы заночуете здесь. – Он указывает на темные деревья, расползающиеся вверх по склону. – Местность вокруг Винка небезопасна, особенно ночью. Я бы не советовал выходить по ночам, особенно за пределы города. Потеряться недолго.

– Представляю, – соглашается Мона, вспоминая крутые холмы и внезапные обрывы. – Можно вас спросить?

Парсон задумывается, как над серьезным предложением.

– Наверное, да, – наконец решает он.

– Я искала это место на всех картах, какие могла достать, но…

– Правда? – удивляется старик. – Зачем?

– Ну… я не хочу пока говорить лишнего, поскольку ничего не решено, но… кажется, я получила здесь дом в наследство.

Парсон вглядывается вдаль.

– Вот как? – тихо произносит он. – И который же дом, смею спросить?

– На Ларчмонт – так мне сказали.

– Понятно. Знаете, я, наверное, помню этот участок. Он заброшен. Но в очень неплохом состоянии. Так говорите, в наследство?

– Так получается по всем бумагам.

– Как любопытно, – говорит Парсон. – Не припомню, когда к нам приезжали новые люди. Если так, вы станете большой диковинкой.

– Я об этом и хотела спросить. Может, к вам никто не приезжает, потому что никто о вашем городе не знает? Его же нет на картах. Это не случайно? Из-за лаборатории в горах?

– Лаборатории? – Парсон озадачен.

– Да. Кобурнская национальная… да, и обсерватория.

– О! – Старик улыбается. – Боже мой. Если вы ищете там работу, боюсь, опоздали лет на тридцать.