Когда карета проезжала мимо привратника, он безразлично взглянул на девушку, готовый снова закрыть створки решетки. Розелла не знала его. Старый Марсель, должно быть, больше не служил здесь.

Колеса заскрипели по посыпанной гравием подъездной дороге. До замка осталась еще целая миля. Девушка уже забыла, как красив окружавший замок парк. Деревья, лужайки, затененное плакучими ивами озеро с парой белых лебедей, резные скамейки вдоль берега. Но Розелла не ощущала гордости, оглядывая свои новые владения. Сердце начало болезненно сжиматься, страх сковал душу.

Огромные буки, окаймлявшие дорогу, расступились, и перед путешественницей вырос во всем своем величии готический замок. Словно роскошный персидский ковер, вокруг раскинулись цветочные клумбы и подстриженные зеленые лужайки. Старые каменные стены были увиты плющом, а по обе стороны от входа в кадках стояли, будто верные стражи, апельсиновые деревья, охраняя дом. Высокие цилиндрические башни заканчивались остроконечными плитками цвета охры. Темные башенные окна, узкие, как кошачьи глаза, смотрели на все стороны света. Замок производил впечатление уютного жилища. Без сомнения, его обитатели заботливо ухаживали за ним, но красивый фасад был обманчив. Розелла знала, что внутри скрыто черное и злое сердце.

Карета остановилась. Один из грумов спрыгнул, чтобы помочь девушке выйти, а другой взбежал по каменным ступеням и позвонил в колокольчик. Почти тотчас же дубовая дверь распахнулась, и на пороге появился незнакомый Розелле слуга.

– Я желаю увидеть мадам де Луимонт, – сказала она, проходя в дом. – Скажите ей, что здесь мадемуазель Розелла Иствуд.

– Я узнаю, принимает ли мадам, – ответил слуга, вопросительно глядя на внушительный выгружаемый багаж. Когда Розелла закончила делать покупки, ей пришлось приобрести три новых сундука и несколько коробок для шляп.

Ее провели в приемную, но девушка была слишком взволнована, чтобы сесть. Она шагала через комнату, к окну и обратно, и глубоко дышала, пытаясь успокоить колотящееся сердце. Медленно тянулись минута за минутой. Розелла снова подошла к окну и стала смотреть на парк, нервно притопывая ногой и чувствуя легкое недомогание. Ей хотелось, чтобы это ужасное испытание поскорее закончилось.

Наконец вернулся слуга.

– Мадам де Луимонт примет вас, мадемуазель, в садовой комнате. Сюда, пожалуйста.

Она знала дорогу, но подумала, что лучше ничего не говорить. Дворецкий повел ее через великолепный холл. В отделанных лазуритом нишах стояли мраморные статуи, высокие колонны поддерживали галерею, на которую вела огромная, роскошно отделанная лестница. Голубой потолок был расписан фигурами резвящихся нимф и сатиров; в те далекие дни раскованность их поз оказалась вне понимания маленькой девочки, но хрустальная, сделанная в виде водопада люстра восхищала уже тогда.

Они проходили коридор за коридором, и Розелла замечала, где переставлены стулья и диваны. Девушку очень удивило, что она помнит столь незначительные детали. Затем дворецкий распахнул двери и назвал ее имя.

Розелла шагнула из темного коридора в залитое солнцем помещение, куда солнечные лучи проникали сквозь стеклянный потолок, отражаясь от выложенного разноцветными мраморными плитами пола. Алый костюм девушки на фоне бледно-зеленых стен вспыхнул, как настоящее пламя, словно среди железной кованой мебели появилась живая роза. Перо на ее шляпе задорно раскачивалось, будто оно жило своей собственной жизнью.