– Да, детка, дыньки у тебя что надо! Вот это я в визуальный рай попал! Заскринить на память, как думаешь?!

– Что!!! – взревела я и отогнула ворот. Но всё моё богатство надёжно укрывал бюстик.

– Ничего, зеленоглазая. Это я вслух себе завидую, а ты давай в трубу ползи и разговаривай потише, а то во всех камерах… эээ, каютах твои праведные вопли услышат.

– Слушаюсь, господин арестант, – съязвила я.

Глава 15

Пока я карабкалась в узкое вентиляционное отверстие, у меня за пазухой недовольно пыхтели. Я прямо кожей чувствовала это напряжение. Поставив колено на выступ, протиснулась в шахту.

– Калеб, если вам есть что мне сказать, то не держите это в себе. Я чувствую ваши негативные флюиды.

– Ты сама меня выбрала, – проворчал он. – И я бы предпочёл, чтобы ты, детка, называла меня милым, дорогим…

Услышав такое, я даже остановилась. Пока вникала – шутит он или нет – расслышала сдавленные смешки и сообразила, что надо мной потешаются. Закатив глаза к жестяному потолку, и сама улыбнулась.

– Эм, Калеб, родной вы мой, хочу напомнить, что выбор у меня был не особо велик. Или бывший военный, или пара маньяков.

Я поползла дальше. Впереди виднелась решётка воздуховода соседней камеры.

– Дали, то есть, по твоей логике, если я бывший военный, то уж точно не маньяк? Это наивно, девочка. И так рассуждать очень опасно. Просто, чтобы ты знала. Из троих кандидатов, что тебе дали на выбор, на мне более всего отнятых жизней. Они по сравнению со мной – ягнята безобидные. Я не белый и уж тем более не пушистый. Но приговор мне вынесли очень мягкий. А так как я теперь женат, так и вовсе рудников избегу…

– И чего же приговор такой мягкий? – как бы, между прочим, поинтересовалась я. – Судье приглянулись? Покорили искусственный интеллект своей харизмой?

– Меня судил живой человек. Я предпочёл, чтобы степень моей вины вынесли присяжные. Простые люди.

– Даже так! Редкость в наше время.

Проползая немного вперёд в темноте, вдруг укололось обо что то.

– Вот чёрт! – одёрнув руку, я попыталась хоть что нибудь разглядеть. Какая то непонятная чёрная пластинка. Ими тут весь пол был усеян.

– Что такое, Даллия? – всполошился Калеб.

– Что то острое, – пробормотала я в ответ. – Тут нечто непонятное. На скорлупу от семечек похоже. Видно плохо.

Я попыталась проползти ещё чуть чуть, но снова уколола ладонь.

– Ай!

– Дали, стой, так дело не пойдёт. У тебя перчатки есть?

– В чемодане, – неуверенно прошептала я.

– Быстро вернись за ними, – скомандовали у меня за шиворотом.

– Да, я так…

– Делай, что говорю, девочка. Это так называемые "корабельные ежи". Слышала о них?

– Эээ… Нет, – я почесала щеку об плечо.

– Это небольшие насекомые размером с таракана, на их панцирях шипы. Они обитают в основном в шахтах вентиляции, – просветил меня муж. – Укололась ты об него, это точно. Есть у них особенность – приходят дохнуть в одну определённую шахту. Ну и сама понимаешь, там всё усеяно шипастыми панцирями…

– Фу у. Лучше бы ты, о Калеб всезнающий, вот сейчас смолчал, – простонала я. – Если бы ни моя еда, ни в жизнь бы на такое не пошла…

Вернувшись в каюту задом вперёд, я вскрыла сумку и принялась перебирать вещи. Ко мне присоединилась Лапушка, бестолково поднимая пласты шмоток.

– Вот оно! – победно воскликнула я, извлекая искомое. – Шапка и перчатки. Я, пожалуй, и то, и другое надену, а то душа я не наблюдаю…

– Есть он, встроен в стену.