Кот перепугано и ненавистно взирал из-за угла.

— Фисочка, я тебя придавила… — признала свою вину Машуня.

— Сам виноват, — констатировал Федорчук, эгоистично улыбаясь. — Ты раздевайся, проходи…

Иван был безмерно счастлив. Он и не ожидал, что любимая девушка может так скоро оказаться в его страстных объятьях… Вот что происходит, когда действуешь в союзе с мамами!

… Машуня прошествовала в комнату и упала на диван в ожидании демонического появления Федорчука из прихожей. И тут ей на глаза попалось странное сооружение на столе, несколько отвлекшее ее от предвкушения любовных утех. Там лежал большой лист картона, на котором располагались упаковка из-под чая, коробок спичек и множество пластилиновых столбиков.

— Иван! — позвала она, приподнимаясь на локте. — А что это такое?

— Да это я моделирую, — объяснил Федорчук, протопав в комнату. — Не узнаешь? Это же панорама убийства.

— А-а, — поняла Машуня. — Пачка чая — это дом. А коробок — это бассейн, что ли?

— Ага. А вот это ты! — с гордостью представил Федорчук малиновую пластилиновую пимпочку.

Машуня вгляделась и обнаружила, что у «нее» в отличие от всех остальных «гостей» весьма старательно вылеплены все женские формы.

— Не похожа, — засмеялась она. — Хотя для макета я очень даже ничего.

— Вот здесь — Стас с Оксаной, — вдохновенно показывал Федорчук. Гости теперь более-менее на своих местах, а то с ними такая неразбериха была. Я уже почти всех допросил и расставил. Осталось где-то человек десять…

Тем временем Фиса, забывший о своей обиде, вскочил на краешек стола и, протянув лапу, попытался спионерить с листа «бассейн».

— Ах ты дрянь эдакая! — напугал его Федорчук.

Фиса втянул назад свою лапу, отвернул голову и сделал вид, что так и было. Но Машуне сейчас не было дела ни до Фисы, ни до убийства Стаса. Шорохов вообще затерялся где-то на задворках ее сознания, как любимая в пятом классе группа «Ласковый май». А Федорчук — распрекрасный и удивительный — был рядом. Ей до смерти нравилось, что она так быстро соблазнила его, а он так мило поддался на все ее ухищрения. Ну и что, что они виделись всего несколько раз! К тому же он и маме ее понравился…

Хитренько прищурившись, Машуня подскочила к Ивану и резким движением скинула с его плеч пиджак. Он тоже моментально возгорелся…

И именно в этот момент в дверь раздался осторожный стук.

— Кто? — в один голос воскликнули Федорчук и Машуня, в испуге отпрыгивая друг от друга.

— Свои! — отозвался из-за двери хор дребезжащих голосов.

Взлохмаченный Федорчук пошел открывать, и через несколько мгновений в квартире появились три женские фигуры, одетые сообразно старушечьей моде конца семидесятых — начала двухтысячных годов.

— Баба Нюра, тетя Капа, Софья Степановна, вы?! — ошеломленно проговорил Иван, пропуская соседок в квартиру.

Бабульки взволнованно топтались в прихожей, не забывая в то же время поглядывать из-за широких Федорчуковских плеч на Машуню.

— Мы, мы… — отозвалась за всех тетя Капа. — Мы вот тут вам пирожков принесли. Горяченьких. Очень вкусные…

Иван принял от них прикрытый вафельным полотенцем поднос и принялся страстно благодарить. Машуне тоже пришлось делать всякие признательные жесты, близкие по смыслу к реверансам.

— Ну, кушайте, кушайте, мы уж пойдем, — попятилась к выходу Софья Степановна, увлекая за собой подружек.