— А не мог это быть один из тех дезертиров?

— Торговцы лезут на рожон, связываются с кем попало… Иностранцы, наверное, с ними никогда не знаешь…

— До чего мы докатимся…

И так далее, и тому подобное.

Стеррок, и до того навостривший уши, весь обратился в слух. Еще несколько минут пустопорожней болтовни о том, куда катится мир, и он не выдержал:

— Извините меня, джентльмены…

Повернувшись, он обращается к двум типам, которых обычно предпочитает не замечать: коммивояжеры, судя по дешевой, но с претензиями одежде и низкопробным манерам.

— Прошу прощения. Я понимаю, насколько неприлично незнакомцу вмешиваться в чужой разговор, но у меня личный интерес в предмете вашего обсуждения. Видите ли, я веду кой-какие дела с торговцем, живущим близ Колфилда, так что не мог не обратить внимания на исключительно яркое описание в высшей степени скандального и трагического происшествия. Получается, я волей-неволей вовлечен в эту историю и надеюсь только, что она никак не касается моего знакомого…

Туповатые коммивояжеры совершенно ошарашены подобным красноречием, какое нечасто услышишь в стенах «Восходящего солнца». Первым приходит в себя рассказчик и пялится на свисавшую со спинки стула манжету Стеррока. Стеррок моментально прослеживает этот взгляд, сопровождаемый наклоном головы и после короткой созерцательной паузы вернувшийся к лицу Стеррока. Торгаш тут же просчитал вероятность финансовой выгоды от продажи информации этому человеку — выгоды невеликой, судя по состоянию манжеты, хотя голос у этого янки с Восточного побережья многообещающий. Он вздыхает, но побеждает естественная радость поделиться плохими новостями.

— Рядом с Колфилдом?

— Да, он, кажется, живет на маленькой ферме или чем-то таком, место называется по ближайшей речке… то ли птичье название, то ли звериное, как-то так.

Стеррок прекрасно помнит название, но хочет услышать от них.

— Голубиная Река — Дав-Ривер.

— Да, точно. Дав-Ривер.

Мужчина бросает взгляд на приятеля.

— Этот торговец. Он француз?

Стеррок чувствует пробежавший по спине холодок. Двое смотрят прямо ему в лицо. Все уже сказано.

— В Дав-Ривер убит французский торговец. Не знаю, один ли он там такой.

— Вряд ли там есть другой. Вы, случайно… не слышали его имя?

— Сразу в голову не приходит, что-то французское, это точно.

— Моего знакомого зовут Лоран Жаме.

В глазах мужчины сверкает удовольствие:

— Что ж, мне очень жаль, но, кажется, упоминалось именно это имя.

Стеррок погружается в нехарактерное для него молчание. В своей долгой карьере он испытал немало потрясений и теперь напряженно обдумывает последствия этой новости. Конечно, весьма прискорбно для Жаме. А у него по меньшей мере вызывает беспокойство. Ведь там осталось незаконченное дело, в завершении которого он был кровно заинтересован и ждал только финансового обеспечения. Теперь, когда Жаме мертв, дело следует завершить как можно скорее, иначе шанс ускользнет от него навсегда.

Должно быть, он действительно выглядит потрясенным, потому что когда в следующий раз смотрит на стол, видит там чашку кофе и бурбон. Коммивояжеры глядят на него с неподдельным интересом — чудовищная новость и так вполне будоражит кровь, но натолкнуться на кого-то, напрямую связанного с трагедией, — что может быть лучше? Это стоит нескольких обедов за свои кровные. Стеррок, соответственно, трясущейся рукой тянется к спиртному.

— На вас посмотреть, так прямо мороз по коже, — замечает один из коммивояжеров.

Понимая, что от него требуется, Стеррок, запинаясь, рассказывает печальную историю о подарке, обещанном больной жене, и неоплаченном долге.