Неожиданно меня посетила совершенно уж нелепая мысль. Если Андре покусился на жизнь моей матери, если убил Сережу, если он организовал убийство Дика Вайтера, то не мог ли он убить и Одри?

Какая глупость! Я отвернулась от отражения в стекле и посмотрела вокруг, как воришка, которого только что чуть не поймали за руку. Насколько же дурная у меня голова, если она порождает подобные мысли?

– Чай, кофе, булочки с вареньем, с повидлом, пирожки с мясом, с капустой, с картошкой, с грибами. – Неожиданно рядом с нами возникла женщина в синей форменной одежде, поверх которой был повязан синий же фартук. На ее тележке лежало все то, что так не рекомендует есть наш главный санитарный врач страны. Мой сосед оживился, пирожки манили его, он купил сразу три.

– А вы, м-м-м, девушка? – У продавщицы возникла некоторая заминка с определением моего пола. Хорошо, очень хорошо! Значит, мое серое, невыразительное одеяние делает меня бесполой.

– Я возьму кофе, – ответила я. Сосед с наслаждением уминал пирожки, а я дула на обжигающе горячий кофе и пыталась отогнать от себя неудобную и неприятную мысль. Но она не уходила.

Одри знала об убийстве Сережи, она была на том перекрестке, когда Андре дрался с ним. Она была своей, а значит, могла знать и о том, что готовилось в отношении Дика Вайтера – международного преступника и дорогого гостя Габриэль. Бог знает, что еще Андре поручал своей любовнице, пока та вдруг не начала собственную охоту на соперницу, то есть на меня. Одри могла сколько угодно лояльно относиться к политическим «делам» Андре, к которым он так демонстративно не желал иметь никакого отношения. Но потом Одри сошла с ума. Она пыталась поджечь меня, а когда ее затея не выгорела, она пришла в дом к Андре и попыталась меня застрелить.

Да, она сошла с ума – натурально и бесповоротно. Вся эта история стала публичной, и это сделало ее опасной для Андре. Перед моими глазами возникло бледное, дезориентированное лицо Одри в тот последний день, в момент ее самоубийства. Да было ли это самоубийством?! Андре был так «против», чтобы я к ней шла, так отговаривал меня. Если бы не Юсуф, я вообще к ней не попала бы.

Я дождалась, пока мой сосед дожует свои пирожки и снова задремлет, после чего достала из рюкзака «шоколадку», размотала фольгу и, найдя номер Юсуфа, переписала. Я рисковала, в этот момент меня вполне могли засечь – если пытались найти. Но я только пожала плечами. Кого я пытаюсь обмануть? У меня даже нет гарантии, что алюминиевая фольга по-настоящему гасит сигнал. А потом, если Андре не дурак, он и без того уже знает, куда я направилась. Андре никогда дураком не был.

* * *

Юсуф был удивлен, и не в хорошем смысле этого слова. Я набиралась смелости и собиралась с мыслями почти до самого Питера, но, когда я позвонила ему, он сбросил звонок, прислав мне вежливое текстовое сообщение, явно автоматическое, заготовленное заранее именно для таких случаев.

«К сожалению, я занят и в данный момент не могу ответить на ваш звонок, но, если вы оставите мне сообщение, я вам обязательно перезвоню».

Я не оставила сообщения, напротив, я испугалась и бросила трубку. Потом до меня дошло, что для Юсуфа номер, с которого я ему звоню, не говорит ровно ничего, разве кроме того, что абонент звонит из России.

Не так уж и мало.

Он перезвонил, несмотря на то, что я не оставила сообщения.

– Дариа? – спросил он с искренним удивлением, заставившим меня задуматься над тем, чей голос он ожидал услышать.