Джеффри гораздо больше увлекала игра эмоций на лице Джоанны, нежели история короля и папы.

– Самое ужасное уже свершилось: король отлучен от церкви. Не думаю, что это сильно отразилось на нем, но вот наш народ… Помнишь ли ты Седрика Саутфолдского? Он много лет служил посыльным у моей матери.

– Нет, я… ах да, помню. Что же с ним?

– Он умер несколько недель назад. Когда он был очень болен, его жена приходила ко мне вся в слезах, жалуясь, что священник не дает ему причастия. Бедного старика подвергли такой пытке накануне смерти!

– Господь сжалится над ним… – пробормотал Джеффри. – Невыносимая смерть для преданного слуги и хорошего человека…

– Слава Богу, он умер с миром, – сказала Джоанна и сурово сжала губы. – Я послала к Седрику отца Франциска, чтобы он утешил старика. Кроме того, я отхлестала провинившегося святошу, привязала его к хвосту своей лошади, долго тащила и бросила далеко от поместья. Теперь на его месте правит службу молодой священник, который более честно выполняет свой долг передо мной и Богом.

Джеффри выпрямился и прямо посмотрел на свою невесту.

– Ты отхлестала его и протащила лошадью по земле? Но…

– Но что?! – раздраженно перебила его Джоанна. – Разве он вправе вызвать меня на суд епископа Винчестерского? Станет ли Питер де Роше, который ужинает каждый день с отлученным от церкви королем, отрицать, что существуют разумные пределы в послушании папе? Я не прошу этого священника ежедневно открывать церковь для мессы, но почему вынуждено страдать наше будущее? Для умирающего навеки захлопнутся врата рая, когда его лишают последнего причастия, обрекая на вечные муки только из за прихоти священника. Грехи Седрика ничтожны, если они у него вообще были. Почему он должен гореть вечно в аду, а не наслаждаться Божьей благодатью из за ссоры между королем и папой, к которой он не имеет вообще никакого отношения?

– Не знаю, – угрюмо ответил Джеффри. – Где его похоронили?

– О, матушка все устроила, когда об отлучении объявили еще в первый раз. Под кладбище мы отвели место за церковью. Теперь всех наших людей хоронят там, и отец Франциск уверяет, что, как только отлучение отменят, он освятит это место.

– Надеюсь, Господь пошлет ему долгую жизнь, – сухо заметил Джеффри.

Джоанна строго посмотрела на своего жениха:

– Джеффри, расскажи мне, чем вызвана та ссора. Матушка и Иэн никогда не говорили об этом. Они вообще не говорят о короле, разве что по необходимости… а я не люблю спрашивать их, потому что… потому что вижу страх в глазах матушки, когда Иэн заговаривает на эту тему. Она боится за него.

– Я тоже. Хорошо, что он уехал в Пемброк. Ссора между королем и папой разгорелась из за пустяка: кого назначить архиепископом Кентерберийским. Король намеревался посадить на это место Джона Грея, а…

– Эту жабу?! – воскликнула Джоанна.

– Твоя матушка скорее назвала бы его ослиной задницей.

Глаза Джоанны засверкали веселыми огоньками, хотя на лице застыла печать серьезности.

– Манеры и язык замужней дамы не подходят для невинной девушки, – церемонно наставительно сказала она.

Выражение лица Джоанны было столь очаровательным, что Джеффри невольно сжал лютню в руках, задев ее струны.

– Я не очень то люблю нашего короля, – призналась Джоанна. – И не хотела бы видеть Джона Грея в качестве архиепископа, но… но нельзя во всем винить одного короля. У него есть право и полномочия участвовать в таких серьезных назначениях… Вот так всегда, – грустно серьезно произнесла Джоанна. – Стоит вам обмануть ожидания церкви, как вас тут же сожрут заживо.

– Разве подобные речи приличествуют скромной девушке?

Джоанна подняла на жениха огромные глаза и с притворной невинностью спросила:

– Разве я употребила какое нибудь непристойное слово, милорд?

Джеффри снова покраснел.