– Кто это со мной говорит: Джоанна или Элинор? – спросила она. И уже более серьезным тоном добавила: – Мне ясно, что ты имеешь в виду. Но тебе не стоит волноваться о прошлом Джеффри, если ты боишься, что тронула его сердце. Если ты способна завоевать его, он будет непорочен перед тобой так же, как и ты перед ним.

На это Джоанна ничего не ответила, ошеломленная осознанием того, что, не желая отдать свое сердце Джеффри, она не вправе требовать этого и от него. Она не позволяла себе и подумать, почему так настроена против интимных связей Джеффри с другими женщинами, если сама не хочет его любви.

Джоанна покачала головой.

– Не это тревожит меня, – почти солгала она. – Меня нестерпимо мучает свое бессилие заткнуть рты всем этим сплетницам. Я еще могла бы справиться с ними, подпортив им внешность своими ноготками, но Иэн говорил, что лучше мне не прибегать к подобным мерам. К тому же, сказать по правде, они мало в чем виноваты. Мне кажется, что за всем этим стоит королева…

– Мне тоже так думается, но не повторяй этого вслух снова, – перебила Джоанну леди Эла. Ее губы задергались, а от волнения задрожали руки. – Здесь так темно. У меня все пляшет перед глазами, когда не хватает света. К тому же и сыро, а от сырости у меня появляются нестерпимые боли в груди.

– Дорогая, возьмите меня под руку, и я отведу вас в сад, где достаточно много света и тепло.

– Не уверена, что найду в себе силы идти так далеко, – снова пожаловалась леди Эла.

Джоанна чуть было не рассмеялась. Очевидно, леди Элу абсолютно не волнует, услышит ли кто либо их разговор о Джеффри, хотя она находит вполне естественным, что Джоанна сразу же обратилась со своими проблемами к крестной матери. Видимо, сейчас леди Эла хотела сообщить Джоанне информацию, требующую умения хранить тайну.

– Я очень сильная, – настаивала Джоанна. – Я поддержу вас, и кроме того, можете рассчитывать на помощь Брайана. Поднимайся, дурачок! – приказала она собаке.

Они втроем спустились вниз и вышли из замка. Оказавшись на открытом воздухе, леди Эла сказала не без приятного удивления, что дышать ей стало гораздо легче. Затем с видом мученицы, обнаружившей, что стрелы, пронзающие ее, не причиняют боли, она выразила желание немного прогуляться. Между вздохами, выражавшими ее утомление, и бурными восклицаниями по поводу своего слабого здоровья, леди Эла рассказала Джоанне несколько пикантных историй и парочку отзывов о королеве со стороны ее фрейлин, которые могли бы заставить замолчать некоторые язычки. Более того, у леди Элы был свой способ общения с Изабеллой, и она могла, по крайней мере на некоторое время, отвлечь неглубокий ум королевы от Джоанны.

Как только королева утратит к девушке свой интерес, а ее фрейлины увидят в лице леди Элы сильную поддержку для Джоанны, почти все попытки травли прекратятся. В присутствии леди Элы разговоры всегда переходили в более объективное русло. Конечно, не обходилось и без сплетен, но в большинстве случаев они служили лишь приманкой для мужчин, которые интересовали фрейлин.

Вскоре Джоанна пресытилась подобными развлечениями. Фрейлины только и говорили о том, как и где закреплять булавки, сколько браслетов носить на руке и ожерелий на шее. Джоанна была искусной рукодельницей, но ее жизнь не зависела всецело от новых стежков, какими бы красивыми они у нее ни получались. Повзрослев, Джоанна уже тосковала по своей юности. Она впервые столкнулась со страшным врагом, о котором ее предупреждала матушка, – со скукой от безделья.

Тогда Джоанна не вняла ее предостережениям. Она подозревала, что неудовлетворенность леди Элинор исходит из нетерпеливости ее натуры, которая каждую минуту нуждалась в какой нибудь деятельности. Джоанна решила, что, несмотря на рыжий цвет волос, она гораздо уравновешеннее своей матушки и более предрасположена к созерцанию и грезам.