«Ну чем бедная девушка вроде меня может заинтересовать такого сильного и целеустремленного человека? — тоскливо думала Лаури. — Разве он не видит, что я буду бесполезна, что я не смогу танцевать для других?»

Она вздрогнула, когда венецианец неожиданно наклонился к ней и взял за руку.

— Все танцоры как маленькие дети, — тихо заметил он. — Я забочусь о своих интересах точно так же, как и об их карьере. Я же не Свенгали с труппой разномастных Трилби.

Лаури нервно усмехнулась: ведь именно таким она представляла Максима ди Корте!

— Я не требую невозможного от своих танцоров, но порой сам удивляюсь, насколько близко им удается приблизиться к идеалу. — Его взгляд завораживал ее. — Труппа гастролирует уже несколько месяцев, представляя лучшие балеты, а в среду мы все отправляемся в мое палаццо в Венеции.

— Уже в среду?! — воскликнула Лаури.

— Но что в этом особенного, мисс Гарнер? — Его глаза просто гипнотизировали. — Вы думали, я предоставлю вам еще несколько недель на глупые терзания? Выдумали почти месяц и сегодня вечером должны дать мне окончательный ответ.

— Но я не могу. — На лице Лаури отразились все терзающие девушку сомнения. — А как же тетя…

— Пожалуйста, — сильные пальцы сжали ее руку, — не заставляйте синьору Доналдсон принимать решение за вас. Она прекрасно понимает, что разлука неизбежна, если вы решите присоединиться к моей команде, и не захочет сто ять у вас на дороге. Балетная карьера учит танцора убивать в себе эгоизм и замещать его добротой, синьорина. Сколько вам лет, мисс Гарнер?

— Мне… в июле мне исполнится восемнадцать, — замешкалась она.

— Прекрасный возраст. — В тот момент его улыбка показалась девушке дружеской. — Вы никогда не были в Венеции?

— Тете Пэт переезды даются очень тяжело, но на пришлых каникулах мы побывали в Голландии, — сообщила Лаури. — Я полюбила каналы и старинные дома.

— Венеция — удивительный город, прекрасный, как и его название… А теперь, синьорина, — отпустив се руку, он встал, — мы идем на балет.

По-кошачьи гибкий Фавн, преследующий нимф, летел через пространство, словно дикий зверь за своей добычей. Его смуглая кожа в мерцающем свете софитов отливала бронзой.

Лаури знала, что такой полет возможен лишь благодаря стальной силе его ног и спины. Только человек, безмерно влюбленный в балет, мог вкладывать в танец движение каждой мышцы, каждый удар сердца, весь огонь своих раскосых глаз.

Эти десять минут пролетели для Лаури почти мгновенно, и вот уже шквал аплодисментов встряхнул огромную аудиторию, захватив каждый ряд и каждую ложу. Лонца стоял один на пустой сцене, склонив голову, как мальчишка, пока его не скрыл занавес — и тогда единый вздох вырвался из тысяч женских уст.

Очарованная Лаури не отрывала взгляда от сцены… но она ни на мгновение не забывала о своем спутнике. Теперь она оглянулась и увидела, что он тоже смотрит на нее.

— Ну вот вы и увидели, как танцует Лонца, — прошептал венецианец.

— Он божествен, — просияла Лаури. — Человек не может так надолго зависать в воздухе!

— Уверяю вас, он более чем человек. — Что-то сардоническое мелькнуло в улыбке Максима ди Корте, когда он отодвинулся в тень их ложи.

Лаури была очарована каждым мгновением гала-представления, и ее сердце вновь затрепетало, когда подошло время следующего выхода Лонцы, теперь с Лидией Андрея.

Максим ди Корте выскользнул из ложи как раз перед их появлением, и Лаури осталась одна среди блестящей публики.