— Кстати, о лебедях, — загадочно улыбнулся Максим. — Лоренцо как раз приготовил нам одного.

— Я не верю вам, — выдохнула Лаури. — Какая дикость!

— Лучше бы тебе не говорить этого Лоренцо, — откровенно смеялся Максим. — Он очень гордится этой птицей — такой белой, с клубнично-красным клювом. Лоренцо клялся, что блюдо — пальчики оближешь!

— Я не буду есть, — заявила Лаури и с опаской покосилась на Лоренцо, когда тот подал традиционное жаркое с картофелем и другими овощами, тушенными в соусе.

Максим посмеивался, словно задумал какую-то шутку. В конце концов венецианец не выдержал и что-то приказал слуге по-итальянски. Лоренцо поставил перед Лаури тарелку, затем торопливо вышел и вернулся, торжественно держа перед собой блюдо с лебедем, сделанным из ванильного и клубничного мороженого. Гордая птица плыла по озеру из виноградного желе.

— Лоренцо сделал его специально для тебя, — пояснил Максим.

— Для меня? — Лаури изумленно посмотрела на него, потом на Лоренцо и, наконец, на алые розы. На мгновение девушке показалось, будто она задыхается в их аромате, но тут же с легким вздохом Лаури вернулась к реальности. — Это очень милый лебедь, Лоренцо, — улыбнулась она. — Даже грустно его есть.

— Будет еще более грустно, если мы позволим этому шедевру растаять, — заметил Максим. — Нельзя сохранить радугу, звуки музыки или лебедя, сделанного из мороженого, дитя мое. Когда ты станешь старше, то научишься любить и отпускать.

Лоренцо вышел из комнаты, осторожно унося лебедя в холодильник до десерта.

— А вы уже научились, синьор? — решилась спросить Лаури. — Любить — и отпускать?

— Если бы, — почти серьезно ответил он. — Нельзя все время хвататься за счастье, это все равно что пытаться удержать в кулаке воду или луч солнца. Они просто утекают сквозь пальцы… но вернемся же к нашей телятине, пока она не остыла.

Лаури склонилась над тарелкой и послушно принялась за еду. Теперь она уже не видела глаз собеседника, однако слишком хорошо помнила их. «Я могу любить и отпустить», — прочла она в его взгляде. Значило ли это, что Максим считал, будто Венетта не найдет в себе сил справиться со своими воспоминаниями? Что она не сможет стать свободной и полюбить снова?

— Телятина изумительна — еще немного вина, Лаурина? — Максим вопросительно взглянул на гостью.

— Нет, у меня осталась половина бокала, синьор.

— Тогда допей его поскорее.

— Хорошо, — отозвалась девушка, вновь подчиняясь ему. «Лаурина» — так ее называла Венетта.

Они разделались с ванильно-клубничным лебедем, после чего послушали романтические фортепьянные сонаты. После этого Максим решил, что балерине давно пора ложиться, и проводил ее в другую половину палаццо. Когда Максим открыл дверь, ветерок прикоснулся к лицу Лаури, и она содрогнулась. Ощущение было такое, будто ледяные пальцы притронулись к ее коже, поэтому она инстинктивно отпрянула к Максиму.

— Что случилось? — От его дыхания чуть шевельнулись волосы.

— О, — Лаури нервно засмеялась, — мне порой кажется, будто в палаццо обитают призраки.

— Все старые дома населены привидениями, — В тусклом свете настенных фонарей Максим развернул Лаури к себе и внимательно вгляделся в ее бледное перепуганное лицо. — Как странны люди, как суеверны и уязвимы, — пробормотал он. — Мышь заскребется в темноте — а мы уже слышим шаги.