— Благодарю вас, нет.

Брендан прошел мимо двух стульев в стиле «честерфилд» и «моррис» и плюхнулся в старое кресло.

Стефан хотел было спросить его, хорошо ли он позавтракал или ограничился сухариком с чашечкой кофе, но промолчал, не желая показаться излишне навязчивым своему молодому помощнику. Поэтому он перешел прямо к делу:

— Вы прочли то, что я вам рекомендовал?

— Да.

Отец Стефан освободил Брендана от всех обязанностей по приходу и дал ему несколько книг, защищавших существование Бога и опровергавших безумствующий атеизм, — все работы принадлежали перу авторитетных интеллектуалов.

— И вы поразмышляли над прочитанным? — спросил отец Вайцежик. — И нашли что-либо, что... могло бы вам быть полезным?

Брендан вздохнул и покачал головой.

— Вы продолжаете молить Господа наставить вас на истинный путь? Вам был знак?

— Да, продолжаю. Но никакого знака мне не было.

— Продолжаете ли вы искать корни сомнения?

— Похоже, таковых нет.

Отца Стефана все больше удручала несловоохотливость отца Кронина, такая замкнутость не была ему свойственна. Обычно Брендан был общителен и многоречив. Но после случившегося в воскресенье он ушел в себя, стал говорить медленно, тихо, короткими фразами, дорожа каждым словом, словно скупец лишней монетой.

— У ваших сомнений должны быть корни, — настаивал отец Вайцежик. — Должно быть какое-то зерно, отправной пункт, вы понимаете?

— Я понимаю, — едва слышно произнес Брендан. — Но дело в том, что его нет. Есть просто сомнение, и ничего более. Как если бы оно всегда было.

— Но ведь это далеко не так! Вы ведь на самом деле верили! Так когда же вы стали сомневаться? Вы говорите, что в августе прошлого года. Но что послужило толчком? Должно было что-то произойти, нечто необыкновенное, чрезвычайное, что изменило ваш образ мышления.

— Нет, — коротко ответил Брендан.

Отец Вайцежик едва не закричал на него. Он готов был встряхнуть его, ударить — лишь бы вывести из этого подавленного состояния. Но он терпеливо продолжал:

— Многие добрые священнослужители пережили кризис веры. А некоторые святые состязались с ангелами. Но у всех у них было что-то общее: они не вдруг, не в один момент теряли веру, сомнение тлело в них многие годы до того, как наступал кризис убеждений, и все они могли назвать обстоятельства, предшествовавшие возникновению сомнений. Например, смерть невинного младенца или благородной матери от рака или убийство, изнасилование. Почему Бог терпит зло в этом мире? Допускает войны? Причин для сомнений множество, и хотя учение церкви объясняет их все, оно не может утешить. Брендан, сомнение всегда исходит из особых противоречий между концепцией милости Божией и реальными человеческими горестями и печалями.

— Но не в моем случае, — возразил Брендан.

Мягко, но настойчиво отец Вайцежик развивал свою мысль:

— И единственный способ подавить сомнения — сосредоточиться на тех противоречиях, которые, возможно, лишают вас покоя. Нужно обсудить их со своим духовным наставником.

— В моем случае вера... она просто взорвалась во мне, ушла из-под ног, как пол, который казался прочным, но доски которого давно прогнили.

— Вас не тревожат несправедливая смерть, болезни, убийства, война? Словно прогнившие доски, говорите вы? Вера просто рухнула в одну ночь?

— Именно так.

— Ерунда! — воскликнул отец Стефан, вскакивая со стула.

Отец Кронин от неожиданности вздрогнул. Он вскинул голову и удивленно взглянул на отца Вайцежика.

— Просто бред собачий, — в запальчивости продолжал негодовать тот, повернувшись к собеседнику спиной и хмуря брови.