– Так на чем мы остановились? – спросил он.

– Э…

Ким никак не могла вспомнить. Ни один мужчина еще не массировал ей ступни.

– Да, ты спрашивала о моей жизни. Правда в том, что ты все изменила.

– Я?

– Я рос не как другие дети. У нас большой дом на ста акрах в северной части штата Нью-Йорк. Дом был выстроен нуворишем в середине прошлого века и стал свидетельством его алчности. Очень высокие потолки и куча панелей темного дерева. Все это прекрасно подошло отцу. Мы жили там в окружении десятков слуг, и все стали для нас родными. Мы почти не видели отца, но его присутствие чувствовалось всегда.

Большие пальцы Трэвиса ласкали левую ступню. А когда проникли между ее пальцами, она почти перестала понимать, что он говорит.

– До того лета, когда отец полетел в Токио, а мать привезла меня в Эдилин, я понятия не имел, что живу иначе, чем другие люди. Ты научила меня жить, как все остальные, и я всегда буду благодарен тебе за это.

– Думаю, ты все это придумал. Трэвис, а где ты выучился этому?

– В Таиланде, думаю. Или в Индии. Где-то там. Тебе нравится?

– Если я потеряю сознание от экстаза, не обращай на меня внимания.

– Но мы этого не допустим, верно? – усмехнулся он и поудобнее уложил ее ноги. – Расскажи еще о Джо Лейтоне.

Ким разочарованно вздохнула, потому что он решительно прекратил массаж, но села прямее.

– Ну что сказать? Джесса много раз жаловалась на отца, но очень его любит. Я точно знаю, что она – свет его жизни. Когда Джесса была моложе, он требовал, чтобы дочь каждую минуту была рядом. Вернувшись из колледжа после первого курса, она должна была умолять отца разрешить пожить у нас хотя бы две недели. И мистер Лейтон лично допрашивал каждого мужчину, на которого Джесса взглянула хоть раз. Она говорит, что Тристан – тот, кто стал ее мужем, – заплатил выкуп за невесту, подарив ее отцу помещение.

– Для метизного магазина?

– Да.

– И магазин уже открылся?

– Нет. Там многое нужно переделать, вернее, перестроить. Друзья мистера Лейтона приехали из Нью-Джерси, чтобы ему помочь. Он и Джесса здорово поскандалили. Она все твердила, что в Вирджинии полно хороших строителей. Но он и слушать не хотел.

– Похоже, он из тех, кто всегда стремится настоять на своем, – нахмурился Трэвис. – Мой отец тоже из таких. Должен в любой ситуации взять верх.

– Думаешь, твоя мать сказала мистеру Лейтону да, потому что… потому что его поведение ей уже знакомо?

– Именно этого я и боюсь. Хотелось бы увидеть их вместе… но только если он не будет знать, кто я.

– Ты прав. Если тебя представят, как сына Люси, мистер Лейтон мгновенно превратится в пай-мальчика. И ты уж точно не узнаешь ничего близкого к правде.

Она вскинула голову.

– А твоя мать согласится…

– Не говорить ему, кто я? Я сам себя об этом спрашиваю. Не знаю. Я постепенно понимаю, насколько непредсказуемы женщины. Мать может рассмеяться и согласиться или рассердиться и спросить, как я смею думать, что разбираюсь в людях лучше, чем она.

Ким невольно рассмеялась.

– Я как будто слышу мистера Спока!

– Это кто-то из Эдилина?

– Нет. Из телесериала. Поколения моих родителей. Ты часто находишь какие-то пропущенные звенья в своем образовании?

– Целые десятилетия, – искренне признался он. – Люди иногда ссылаются на вещи, о которых я в жизни не слышал. Приходится смотреть на окружающих, чтобы знать, смеяться или нет. Однако я научился никогда не спрашивать, что они имеют в виду.