– Будь добра.

– Габриэль и я защищали нескольких горожан от приверженцев злого религиозного культа, когда я угодила в ловушку: огромное бревно припечатало меня к дереву. Я успела попросить Габриэль, чтобы она отвезла меня к Никлиосу, целителю на горе Нестос. Это он спас меня после распятия. Я вспомнила о прошлом до того, как была ранена, и эта мысль укрепилась в голове после удара. Я снова переживала те события, с первой встречи Цезаря до того момента, как я отомстила римским легионерам за убийство М’Лилы. А Габриэль пришлось пройти много испытаний, пока она волокла меня к Никлиосу. По снегу, с ножевой раной… но она держалась ради того, чтобы спасти меня. А я… в своем больном сознании я поняла, что должна была умереть на этой горе еще десять лет назад. Что все, содеянное мной, должно быть стерто. Поэтому я просто… сдалась и позволила себе умереть без борьбы.

– Ну, если бы я оказалась автором этого повествования, то написала бы «Конец».

– Верно.

– Но ты здесь, разговариваешь со мной, значит, что-то должно было случиться!

– Ты когда-нибудь слышала об амброзии?

– Ну, поскольку ты явно говоришь не про отвратительный фруктовый зефир тети Элен на Пасху, я предположу, что речь идет о пище богов. Правильно?

– Точно. Мертвые могут слышать мысли живых, и Габриэль очень убедительно попросила меня вернуться. Амброзия стала обратным билетом из Тартара.

– Что такое Тартар?

– Древнегреческое подобие ада.

– Э-э-э… так там действительно есть ад, да?

– Для меня был. И я несу эту кару за преступления, которые совершила. Вероятно, до сих пор.

– Как ты можешь так говорить? Все добро, которое ты сделала…

– Хорошее не изменит плохое, Сара. Мои добрые дела, тогда и сейчас, не вернут жизнь невинным людям, которых я убила, – Зена замолчала, размышляя о прошлом и будущем. Она поставила кружку с давно остывшим чаем обратно на стол и продолжила: – В общем, с помощью наших друзей Габриэль смогла достать для меня амброзию.

– Значит, ты в какой-то степени бог???

– Нет. Амброзия не превращает людей в богов. Я была мертва, вспомни. Но это вернуло меня к жизни. До последнего момента мы не понимали, что она, возможно, никогда не закончится.

Последние слова Зена произнесла с болью и опустошенностью, что для Сары все встало на свои места. Так или иначе, несмотря на фантастическую историю, она чувствовала, что ее защитница говорит правду. Осознание этого вызвало и трепет и печаль. По своей природе Сара была очень сострадающим человеком и могла бы в этом посоперничать даже с Габриэль. Мысли о сильной, независимой женщине, блуждающей по свету, но такой потерянной и одинокой, уходящей дальше и дальше от того, что она хотела, вызвали поток слез. Не стремясь причинить Зене боль, но желая знать все до конца, Сара задала последний вопрос: – Что случилось с Габриэль?

– Она умерла, – коротко прозвучал ответ. Темноволосая голова склонилась, а длинные пальцы сжались так, что костяшки побелели.

Сара почувствовала, как ее сердце откликнулось на эти невысказанные страдания. Девушка положила пакет со льдом на кровать и осторожно встала. Пульсирующая боль в голове затихла и превратилась в обычную. Блондинка приблизилась и бережно приобняла высокую женщину, прислонившись к поникшему плечу. Она слегка удивилась, когда Зена без сопротивления приняла ее порыв: – Извини.

– Не твоя вина.

– Нет, но мне все еще жаль, – настойчиво прошептала Сара, приподняв подбородок. – Мне больно, что это тебя так ранит, и больно, что я так сильно напоминаю тебе о ней.

Зена обхватила рукой блондинку, и удерживала ее некоторое время.