– Я хочу немного освежить вашу память. Моей матери разрешили идти на все четыре стороны, поскольку никому из Монтагов не было до нее дела. Предоставленная самой себе, одна, без гроша, она повстречала в Париже человека по имени Рауль Косте. Забеременев, она вышла за него замуж и родила девочку, больную синдромом Дауна. Косте воспользовался этим, чтобы бросить ее. У нее не было никаких источников к существованию, не было профессии, ваша мать не захотела отправить ее на учебу. И она вернулась к вам, конечно, с тяжелой душой, но у нее больше никого на свете не было, кроме вас. Она думала, что вы не настолько жестоки, чтобы еще раз выгнать ее, но вы так и поступили. Вы, ваши братья, ваша мать… Никто из вас не протянул ей руки. Ей нечем было кормить своего ребенка, ее отовсюду гнали.

Надин пожала плечами, с циничным равнодушием слушая эту историю бедной Золушки, повторяемую Паскаль. Решив закрыть ей рот, Надин возразила:

– А кто ей виноват? Камилла позволила первому встречному сделать ей ребенка, вы это сами сказали, и мы не обязаны были расплачиваться за ее похождения!

– О, конечно! Из-за вас, из-за вашего эгоизма, вашей враждебности она оказалась одна, безо всяких средств к существованию. В то время ей был двадцать один год, а вам около тридцати, Надин… вы уже были врачом, вы произносили клятву Гиппократа, но вы не проявили ни капли сострадания ни к своей погибающей сестре, ни к ее ребенку.

Надин хотелось заткнуть себе уши, она все бы отдала, чтобы остановить этот словесный поток. Она не хотела вспоминать ни о тех временах, ни об этой ужасной Камилле…

– Эта девочка с синдромом Дауна умерла в младенческом возрасте, – запротестовала она, – и, насколько я знаю, мы ее не убивали!

– Умерла? О, вовсе нет! Эта девочка выжила и живет до сих пор. Моя мать была вынуждена оставить ее в больнице, у нее не было другого выхода. Из-за вас, как всегда!

Надин вздрогнула, отпрянула на шаг и прислонилась спиной к стене. Ребенок Камиллы был жив? Она видела его всего лишь раз, когда Камилла явилась в семью Монтагов. Странный ребенок, которого никому из них не было жаль. Камилла просила о помощи, это правда, но все считали, что она получила то, что сама заслужила. Муж сбежал от нее, больная дочь на руках, – и она рассчитывала, что Монтаги будут расплачиваться за ее ошибки? Мать выгнала Камиллу с ее ребенком на улицу.

– Если вы хотите увидеть ее, Надин, то это недалеко – больница находится рядом с Кастром.

– С какой стати мне видеться с ней? – закричала она пронзительным голосом.

Паскаль, не отрываясь, смотрела на нее, и глаза у нее были точно как у Камиллы – та же форма, тот же цвет.

– Она обращалась не ко мне, мне не в чем упрекнуть себя, – сказала она тише.

– Возможно, но вы, должно быть, чувствуете и свою вину, потому что не осмелились открыть, кем приходитесь мне. Вы очень хорошо хранили этот секрет.

– Я не хотела, чтобы поползли слухи… чтобы по этому поводу возникали бессмысленные разговоры, как этот, что вы мне сегодня навязываете.

– Если до сих пор вам не хотелось стирать грязное белье, то теперь мы можем выстирать его вместе. Напоминаю, мы принадлежим к одной семье, хотите вы этого или нет!

Надин все еще пыталась возражать, но ей действительно сделалось не по себе. Эта грязная история возвращала ее в прошлое, о котором ей не хотелось вспоминать.

– Лишь в одном наши точки зрения совпадают, – безжалостно продолжала Паскаль. – Мой дедушка, знаменитый Абель Монтаг, офицер с большим чувством долга, не должен был привозить мою мать во Францию! Но он не предполагал, что даже самое жалкое существование во Вьетнаме не может сравниться с той ужасной жизнью, на которую вы обрекли ее здесь.