– Ты сказал, в таверну Типтона. И первый круг за тобой!

Стил с виноватым видом взял ее за локоть.

– Может, мы закончим этот разговор позднее?

Абигайль облегченно вздохнула, у нее будет время обдумать, что можно ему рассказать.

– Разумеется.

– Тогда завтра, – пообещал он.

– Завтра. Спасибо.

– Не надо меня благодарить, я еше ничего не сделал.

Катлер постучал ногой и певуче произнес.

– Пиво… женщины… пойдем…

– Тогда до завтра, – сказал Стил и повернулся к старому другу.

– Надеюсь, тебе не надо завтра рано вставать, – с улыбкой сказал Гейбриел. – Потому что мы будем гулять всю ночь.

– Ты всегда был ночной совой, Гейбриел.

Катлер мечтательно вздохнул:

– Мое любимое время. Кошки выходят на охоту, начинаются всяческие проказы… Покажешь, как это бывает у вас в Лондоне. По-моему, будет справедливо, если нам дадут…

Лорд Стил прервал его, быстро глянув на Абигайль:

– В таверну Типтона! Пиво за мной!

Глава 32

Абигайль воткнула лопату в землю и выкопала ком сорняков. Вокруг витал густой запах роз. Солнце сияло, и только шляпа защищала нежную кожу от палящих лучей. Для этой же цели Абигайль заставила мальчиков надеть кепки, несмотря на их протесты, что будет жарко.

– Куда это, мисс Уэст? – крикнул Сет, тащивший охапку веток куманики.

Абигайль присела на корточки и указала на задние ворота запущенного сада:

– Туда. Фостер оттащит все в переулок и погрузит на тележку.

Подошел Феликс; у него в руках было столько веток, что они закрывали лицо.

– А куда поедет телега?

– Мы отправим ветки в приют Андерсен-Холл, они пойдут на растопку. – Абигайль отерла пот со лба. – Надо будет срезать для них букет роз. Здесь чудные розы.

Удивительно, но Абигайль с удовольствием ждала поездки в свое бывшее пристанище. Рассказ лорда Стила о Кэтрин и Маркусе Данн возбудил ее любопытство, и теперь, когда Стил знал о брате, она рвалась посетить места своей юности.

Интересно, помнит ли ее Кэтрин. Тогда Абигайль была замкнутым ребенком. Регги дразнил ее Абби Буря – как раз за то, что она была тихоня. Она понимала, что брат пытается сделать ее более общительной, но ей это было несвойственно. Так что если кто и помнит ее, то как сестру Регги; трудно забыть Регги и все его выходки.

Отчасти энтузиазм Абигайль основывался на том, что лорд Стил собирался поехать в Андерсен-Холл вместе с ней. Она представляла себе, как пройдет по затхлым коридорам приюта в сопровождении красивого джентльмена.

Щеки разгорелись, но не от солнца. Каждый раз, когда Абигайль думала о лорде Стиле – а это значит каждую минуту, – ее охватывали радость и возбуждение, чувства такие пьянящие, что, казалось, она уплывала полуденным облаком.

Абигайль напомнила себе, что однажды уже потерпела фиаско в любовной связи с сыном нанимателя и сейчас тоже дело может плохо кончиться.

Финеас был человеком мрачным, с минимальной претензией на характер джентльмена. Она приняла за любовь то, что было всего лишь сексуальным влечением. Ей мерещились свадебные колокола, а вместо этого она чуть не угодила в тюрьму.

Только дура будет доверять таким ошеломляющим чувствам. Надо быть чокнутой, чтобы реплики и поступки Стила воспринимать как нечто большее, чем вежливость джентльмена.

Смущение и унижение раздавят ее радость как жернова.

Но вчера лорд Стил так ласково на нее смотрел. И улыбался. Рука покрылась мурашками от одного только воспоминания о том, как к ней прикоснулись мягкие губы.