|
Однако пришло время тебе становиться на ноги. Твоя теософия, Робин, не доведет тебя до добра. Я не предлагаю тебе бросить ее; ради бога, продолжай ею заниматься, если хочешь, но лишь ради удовольствия. Для карьеры это занятие не годится. Тебе пора взяться за что-нибудь перспективное, что-то такое, что поможет создать тебе имя и сколотить состояние. Бери пример с братьев: медицина, армия. Они нашли для себя благодатную нишу. Я вовсе не предлагаю тебе заняться медициной, — в конце концов, ты не обладаешь научным складом ума, как Джон. Но заклинаю подумать еще раз об армии. Мы твердо уверены, что дисциплина и порядок помогут тебе найти место в жизни. Даже если ты начнешь снова утверждать, будто армия — это не твой путь, я буду настаивать, чтобы ты нашел хоть какой-нибудь путь — любой достойный путь. И потому, хотя об этом мне больно писать, я вынужден отклонить твою последнюю просьбу о деньгах. Я не могу — и совесть моя чиста — и дальше посылать тебе деньги, зная, что это позволит тебе тянуть с решением вопроса о твоих занятиях. Я знаю, что ты способен на многое, как и твои братья, и я буду помогать тебе до конца. Знаю, что ты не разочаруешь нас и у нас еще будут причины тобой гордиться. Уверен, с тобой все в порядке.
С наилучшими пожеланиями,
Дочитав письмо, Кэт аккуратно убирает его в конверт. Кладет между двумя книгами и старательно их поправляет, чтобы конверт не торчал наружу. Она вспоминает новое льняное пальто Робина Дюррана, дорогой кожаный футляр его фотоаппарата. Ставит на место его ботинки из хорошей кожи и улыбается.
С наступлением темноты Кэт отправляется на свидание с Джорджем к мосту на окраине Тэтчема. На фоне построек у причала он выглядит всего лишь темным силуэтом, и его выдает только движение руки и оранжевый огонек сигареты. При ее приближении он улыбается, и она различает светлую полоску зубов, а когда зажигает для нее спичку, то на лице его написаны одновременно страсть и смущение. И что-то в душе Кэт тянется к нему, что-то неумолимо подталкивает ее: он как магнит, и все железо в ее крови стремится к нему. — Что, в город пойдем? — спрашивает Кэт, останавливаясь рядом, достаточно близко, чтобы ощутить тепло его тела, уловить слабый запах опилок и лошадей, исходящий от одежды. Он тянется к ней и берет за руку. — Мне бы так хотелось увидеть тебя при свете солнца, — говорит он. — Вечно мы в темноте. Роман двух привидений. — Роман? Так вот что у нас? — спрашивает она насмешливо. — Тогда при свете дня я растаю, как облако. — Я почти верю в это, Черная Кошка. Почти верю! — отвечает он серьезно. — Я могу встретиться с тобой в воскресенье после обеда. Или же ты приходи на праздник в Коулд-Эшхоулт в День коронации. Можем встретиться там, — предлагает она. Однако Джордж качает головой: — Завтра утром я ухожу с грузом. Меня не будет несколько дней. — А-а-а… — отзывается Кэт, и сердце у нее падает. — В таком случае не будем терять эту ночь. — Не будем. — Джордж улыбается. — Пошли. Я хочу показать тебе кое-что. Он ведет ее за собой, но не в город, а прочь от канала, в лабиринт пустынных складов и ветхих мастерских, которые теснятся вокруг небольшой площади — заброшенного центра некогда оживленной торговли на канале. — Куда мы идем? — спрашивает Кэт. — Уже пришли. Давай поднимайся, — говорит Джордж, указывая на узкую металлическую лестницу, привинченную к стене самого большого строения. — А что наверху? Туда можно? — С каких это пор тебя волнует, можно что-то или нельзя, Кэт? — спрашивает он. Кэт пожимает одним плечом и начинает подниматься. |
