«Мне необязательно соглашаться, – вот что представляло собой здравое размышление Чудакулли. – С другой стороны, поскольку я сам этого хотел, а теперь даже просить не нужно, отказываться было бы неразумно. Черт побери, как типично для Витинари!»

– То есть ты не станешь возражать, если мы соберем свою команду? – наконец уточнил он.

– Более того, я настоятельно рекомендую вам это сделать! Но никакой магии, Наверн. Надеюсь, здесь я предельно ясен. Магия не входит в число славных спортивных традиций. Если только, разумеется, волшебники не играют против волшебников.

– Я играю честно, Хэвлок.

– Прекрасно! Кстати, как там дела в Коксфорде у вашего декана?

«Если бы спросил кто-нибудь другой, – подумал Чудакулли, – это была бы простая вежливость. Но я разговариваю с Витинари, поэтому…»

– Мне некогда было выяснять, – высокомерно ответил он, – но я не сомневаюсь, что все будет в порядке, как только он твердо встанет на ноги.

«Если сумеет увидеть их без помощи зеркала».

– Тебе наверняка приятно наблюдать, как твой старый друг и коллега делает карьеру, – невинно сказал Витинари. – И Псевдополис, конечно, тоже радуется. Честно говоря, я восхищаюсь непреклонными псевдополисскими бюргерами, затеявшими столь смелый эксперимент по части… по части демократии. Всегда приятно видеть, что люди не оставляют попыток. Иногда еще и забавно.

– Кое-что можно сказать и в их оправдание, – проворчал Чудакулли.

– Да, и я не сомневаюсь, что именно это вы говорите в университете, – с тонкой улыбкой заметил патриций. – Так или иначе, насчет футбола мы пришли к соглашению, вот и прекрасно. Я поставлю мистера де Словва в известность о том, что вы задумали. Когда статья выйдет, местные любители футбола весьма заинтересуются, если только кто-нибудь растолкует им трехсложные слова. Пей же херес. Говорят, это очень вкусно.

Витинари встал, намекая, что деловая часть разговора, по крайней мере теоретически, окончена. Он подошел к полированной каменной дощечке, стоявшей на квадратном деревянном столике.

– И кое-что еще, Наверн… Как поживает ваш юный гость?

– Мой го… а, ты имеешь в виду… э-э…

– Именно, – Витинари улыбнулся, глядя на дощечку, как будто хотел поделиться с ней радостью, – как ты выразился, «э-э».

– Спасибо, я заметил сарказм. Как волшебник должен сказать, что слова имеют силу.

– Как политик должен сказать, что я в курсе. Как там он поживает? Кое-какие заинтересованные лица желают это знать.

Чудакулли взглянул на маленькие резные фигурки на доске, как будто они тоже слушали. Некоторым образом так оно и было. Он хорошо знал, что половиной этих самых фигурок управляли руки, обладательница которых находилась сейчас в большом замке в Убервальде и была легендой сама по себе.

– Смимз говорит, общительным его не назовешь. Но, по его мнению, парнишка ловкий.

– А. Хорошо, – отозвался Витинари, который, судя по всему, усмотрел нечто чрезвычайно интересное в расстановке фигурок на доске.

– Хорошо?

– Анк-Морпорку нужны ловкие. У нас даже есть улица Ловкачей, если не ошибаюсь.

– Да, но…

– О-о, это уже целый контекст , который имеет силу, – заметил патриций, полуобернувшись с выражением неприкрытого восторга. – Я, если не ошибаюсь, уже упомянул, что я политик? Ловкий, то есть умелый, смышленый, хитрый, коварный, сообразительный, проницательный, толковый, расторопный и, наконец, лукавый. Слово, которым можно и похвалить и обругать.