|
Спускались сумерки… Ей было приятно идти по улице. Она шла вдоль каменного парапета, вдоль тяжелых вод Сены… Молодой посыльный проехал на велосипеде с прицепной коляской. Ольга поглядела ему вслед и вдруг почувствовала, что ее охватывает нежность к этой спине… к этому мальчику французу. Французы – их манера разговаривать, смеяться, их жареная картошка, их фамильярное отношение к любви, их находчивость, эгоизм, всегда готовое вспыхнуть чувство справедливости, ум, тонкость, доброжелательность, велосипедные гонки, народные танцульки, обилие общих мест в разговоре… Ольга почувствовала, как ее охватывает жалость к этой мальчишеской спине, которую поглотила спускавшаяся на Париж ночь. Она хотела бы сейчас же, немедленно, отдать свою жизнь, чтобы защитить этого мальчика, чтобы убрать с его дороги все плохое, чтобы его никто не обижал, не обманывал, чтобы он смог стать мужем и отцом, смог учиться тому, что он хочет знать, чтобы продолжала существовать Франция, чтобы не заглох этот старый сад, в котором растут самые разнообразные деревья и цветы… чтобы никогда, даже через две тысячи лет, не могло случиться, что от французов осталось всего несколько сот даже не людей, а «экземпляров», как это произошло с ассиро халдеями…! Ольга, французская патриотка, могла любить Францию на Острове Сен Луи так же, как на зеленой лужайке в воскресный августовский день. Это было ее личное дело. XXIX Родители Патриса, как и обещали, занялись домиком тетки Марты. К возвращению Патриса ремонт был закончен, и он, непрерывно восторгаясь, расставлял привезенную им «китайщину» и в большой комнате первого этажа, где сняли перегородки, и на втором – в своей спальне и в двух добавочных комнатах, выкроенных из чердака и обшитых деревянными панелями. Теперь в доме была ванная. Сад был вскопан, фруктовые деревья ухожены. Тридцать первого декабря весь дом был перевернут вверх дном: Патрис пригласил встречать Новый год Сержа, Альберто, кузена Дэдэ, еще одного кузена – красивого Граммона Недвижимщика с его невестой, маленькой Мари, и Ольгу. Патрис пригласил также Ива, с которым он был едва знаком, но надо же было, чтобы кто нибудь привез Ольгу, Альберто и Сержа. Сам Патрис был в Вуазен ле Нобле с сочельника – Граммоны всегда праздновали рождество всей семьей. Если бы ему пришлось ехать за гостями в Париж, он не мог бы приготовить все к тридцать первому. После возвращения Патрис, радостно устраиваясь в обновленном доме, то возился с домашними поделками, то писал статьи о Китае. Путешествие подействовало на него, как переливание крови: Патрис был человеком здоровым и энергичным, а Китай восстановил частично утерянные им в лагере жизнеспособность и жизнерадостность. Сейчас он был что называется в полной форме. Настоящая рождественская погода – солнечно, холодно. От новой печки пышет жаром. Патрису хотелось погладить блестящие бока этой новой печки, рождественского подарка его родителей. Дэдэ, Граммон Недвижимщик – то есть Рожэ – и маленькая Мари пришли после завтрака, чтобы помочь Патрису по хозяйству. Дэдэ принес скатерть, тарелки, приборы: когда собирались одни мужчины, «сервировка» не играла роли, а маленькая Мари была ведь всего лишь маленькой Мари; но сегодня будет еще и Ольга… Придется менять тарелки и приборы. Вместо рождественской елки поставили просто букет еловых веток, которые Дэдэ срезал в соседнем лесу; вышло очень красиво. За стол сядут около десяти часов. Стенные часы тетки Марты, лениво раскачивая маятник, отбивали четверти и половины… часы же они отбивали по два раза, настойчиво взывая к рассеянным и забывчивым. |
