Через пятнадцать минут Ричард вернулся с толстой папкой в руках:

— Давай, пытай счастья, Декарт. Я вернусь через час, и пойдём выпьем кофе.

Стивен кивнул с благодарной улыбкой. Ему бы проблемы Декарта!

В этой папке было все, что Харви Меткаф хотел, чтобы знали о нём, а также немного из того, чего он не хотел, чтобы знали. Стивен узнал о его ежегодных поездках в Европу на Уимблдонский турнир, об успехах его лошадей в Аскоте и его погоне за картинами импрессионистов для своей частной коллекции. Уильям Хики из «Дейли экспресс» однажды сфотографировал толстенького Харви в шортах-бермудах. Снимок сопровождался заметкой, в которой говорилось, что две-три недели в году Меткаф проводит в Монте-Карло, где ходит на яхте и играет в казино. Не так уж далеко от правды. Богатство Меткафа было слишком новым, чтобы быть респектабельным. Стивен старательно записал все факты, которые, на его взгляд, относились к делу. Вернувшись, Ричард застал его за рассматриванием фотографий.

Они прошли в кафетерий на том же этаже выпить по чашке кофе. Сигаретный дым, как туман, клубился вокруг кассирши за прилавком.

— Слушай, Ричард, по-моему, то, что я нашёл, не совсем то, что мне надо. Похоже, Гарвард хочет разжиться у него не меньше, чем миллионом долларов. Где бы ещё посмотреть о нём?

— Надо думать — в «Нью-Йорк таймс», — ответил Ричард. — Пойдём-ка навестим старину Терри Робардса.

Лондонское отделение «Нью-Йорк таймс» находилось также на шестом этаже здания «Таймс» на Принтинг-хаус-сквер. Стивену вспомнилось огромное здание «Нью-Йорк таймс» на 43-й улице, и он даже задал себе вопрос, а есть ли у лондонской «Таймс» там представительство и не располагается ли оно где-нибудь в подвале.

Терри Робардс оказался жилистым американцем с приклеенной улыбкой. С Терри Стивен сразу почувствовал себя непринуждённо — качество, которое Робардс приобрёл за много лет работы журналистом и которое весьма помогало ему, когда надо было копнуть поглубже.

Стивен повторил свою байку о Меткафе. Терри расхохотался:

— Гарварду все равно, откуда получать деньги? У этого парня в запасе легальных способов воровать деньги больше, чем у налоговой службы.

— Что вы говорите? — наивно удивился Стивен.

В «Нью-Йорк таймс» папка на Харви имела внушительный вид. «Взлёт Меткафа от посыльного до миллионера», как гласил один из заголовков, документировали просто великолепно. Стивен ещё многое записал. Подробности об авантюре с компанией «Шарпли и сын» очаровали его, как, впрочем, и описание сделок с оружием во время войны, и история жены Харви Арлин и их дочери Розали. В этой же статье помещалась фотография Арлин с дочерью, где Розали было всего пятнадцать лет. В двух длинных отчётах о судебных разбирательствах двадцатипятилетней давности Харви обвинялся в мошенничестве, но в тот раз его оправдали. Попалась заметка и о более позднем деле 1956 года, связанном с передачей акций в Бостоне. И хотя Харви опять удалось избежать правосудия, окружной прокурор дал ясно понять присяжным, что он думает в отношении личности Меткафа. Более свежие заметки шли в рубрике светской хроники: картины Меткафа, его лошади, орхидеи, поездки в Европу и успехи Розали в Вассаре. Но ни слова не говорилось о компании «Проспекта ойл». Стивену пришлось с восхищением признать: Харви умел скрывать от прессы свои наиболее сомнительные сделки.

Терри пригласил своего соотечественника на ленч. Журналистам нравится общаться со свежими людьми, а Стивен выглядел многообещающим собеседником. Черепашьим шагом они проехали из Сити в Вест-Энд, и Стивен очень надеялся, что еда будет достойна этой долгой поездки. Его надежды оправдались.

В просторном зале ресторана «У Лэйси» на покрытых безупречно белыми скатертями столах стояли свежие нарциссы.