Ника долго листала туда-сюда многочисленные свидетельства его преступлений.

— Подлая какая баба! — Она подала телефон Семенычу, и они с Ларисой тоже принялись просматривать снимки. — Вот же гадина, прости, господи!

Она верила Никите, он это видел. Она верила, и верил Семеныч, и его жена, строгая Лариса. Они поверили ему, поверили сразу, и он не понимал причин этого доверия, но осознание того, что сейчас верят ему, даром что Вишенка расписала все это, полыхнуло в нем надеждой и радостью. Ему очень нужно было, чтоб хоть кто-то ему поверил.

Верила мать, но она мать, и она его знала. А остальные… даже друзья, с кем много лет дружили, общались — никто не поверил ему. Эти же чужие люди поверили сразу и безоговорочно.

— Так, значит, ты сейчас без работы, без денег, без имущества, и все что есть — квартира твоей бабушки, где вы с матерью и живете? — Семеныч моментально ухватил самую суть. — Что ж, клиническая картина мне совершенно ясна. Бывают, брат, и похуже ситуации, но гораздо реже. Ника, ты общаешься с Ольгой Витковской? Пусть выяснит на предмет работы для нашего друга. Правда, историю эту придется рассказать и ей тоже, но это к лучшему. Если кто и способен тебя полностью оправдать, так это Ольга — она сразу выяснит правду.

— Да толку-то… — Никита вздохнул. — Официально ничего не было предъявлено, а неофициально — это все просто ее слова, подтвержденные фотографиями. Кто мне поверит?

— Я вот поверил, и мы все. — Семеныч хмыкнул. — И если поверит Ольга, то ее слову поверят такие люди, что нам с тобой и не снились. Слово — оно, брат, у каждого по-разному весит, у иного и вовсе ничего, а у иного — золотом платят. Ольга как раз из тех, чьи слова на вес золота. Ну, а денег мы тебе одолжим, конечно&helli