— Ты сегодня без свиты?»
Она уже и не надеялась снова встретить Вечного, спасшего от страшной смерти ее любимого мужа. Редко-редко, иногда ей снился полет на гигантском черном вороне над Эарфиреном и свора огнеглазых тварей, несущаяся галопом по зимнему лесу. Их свирепая охотничья песня и смех Великого Л'лэ. И желание лететь вместе за горизонт, далеко-далеко…
«Настало время платить за третье желание, Бесстрашная!»
«Чем? Или… кем?!»
Фэйм встрепенулась. Ей вдруг вспомнились древние легенды про хитрых богов, выманивавших у глупых смертных женщин их детей. «Отдай мне то, о чем еще не знаешь! Отдай мне то, что носишь под поясом платья».
«Не бойс-с-ся, — рассмеялся Огнерожденный, опережая вопрос. — Твоя плата ос-с-станется прежней, и она — молчание. Тяжелое, как Кехтанские горы, глубокое, как Эрразс-с-ское море, и темное, как воды Аверна».
«Я буду молчать, Великий Л'лэ».
«Конечно, будешь. Ты будешь молчать о том, что услышишь сейчас. Ты будешь молчать о том, что сила твоего сына — это моя сила. Ты будешь молчать, когда тот, от чьего семени зачато это дитя, будет рыдать кровавыми слезами. Ты будешь молчать до тех пор, пока Мужчина-без-Сердца не позволит себе его иметь».
«Кого?»
«Сердце, Бес-с-страшная, сердце».
Великий Л'лэ приподнял голову и дотронулся раздвоенным языком до щеки Фэйм. То ли целуя, то ли пробуя на вкус ее тихие слезы.
«А теперь тебе пора. Твой сын хочет сделать первый вдох и увидеть этот мир своими глазами», — сказал он, ласково и несильно сжимая кольцами змеиного тела ее живот.
— О-ой! — вскрикнула женщина и проснулась.
— Что?! Уже? Больно?
— Больно. Схватки начались, — простонала Фэйм, слегка ошалело глядя на Кайра.
В ее голове еще звучал голос Великого Огнерожденного.
«Помни и молч-ч-чи, Бес-с-страшная! Потому что, ес-с-сли ты наруш-ш-шишь молч-ч-чание…»
Примерно час лорд канцлер изучал очередной доклад, и у Моррана создалось такое впечатление, будто его подопечный вдруг впал в детство и позабыл алфавит. Потому что невозможно читать столько времени две странички рукописного текста. Разве только по слогам. Вполне возможно, Джевидж просто испытывал терпение своего телохранителя. Он часто проделывал нечто подобное со своими подчиненными. Вызовет с очередным рапортом и держит по стойке «смирно», якобы читая, до тех пор, пока нерадивый не признается в ошибках, а усердный не начнет роптать. Но так как Морран Кил не имел к исследуемым документам никакого отношения, то причина столь явного демарша магу была совершенно непонятна. Зачем усаживать в кресло напротив и молчать битый час?
И вдруг Джевидж поднял на телохранителя тяжелый недобрый взгляд. Словно кипятком в лицо плеснул. По ощущениям почти то же самое.
— Вы умеете играть на фортепиано, мэтр?
— Немного.
Морран не удивился вопросу. В его досье черным по белому было написано: отец по профессии настройщик роялей, а мать — учительница музыки на дому. Странно, если бы их сын вообще ни разу не сидел за инструментом.
— Лучше, чем играет моя жена, или хуже? — уточнил канцлер.
Миледи играла неплохо, особенно для выпускницы частного пансиона. Техника вполне на уровне, но сказывается долгое отсутствие практики.
— Гораздо хуже. У меня нет музыкального слуха, — честно признался маг.
— Но вы учились музыке?
— Да, милорд.
Из-под палки, через силу, с ненавистью к злосчастной брынчалке и мечтой никогда и близко не подходить к любому музыкальному инструменту. |