– Нет, – отрезала она. – Уж во всяком случае, не для этого старого затворника.

– Ага! А будь он молод и красив, тогда бы пожертвовала?

– Нет! Я этого не говорила. Но я не позирую, а торгую картинами, забыл? – Гейли улыбнулась. – Да, у меня полно всевозможных предрассудков, но, несмотря на них, ты меня терпишь.

Джефф тоже улыбнулся:

– Но позировать самому Бренту Мак-Келли…

– Хочешь пари? Я бьюсь об заклад, что он – настоящий монах. Джефф, спорим, у него длинные седые космы и борода до колен? Он никогда не моется, потому что все время проводит в своей студии за мольбертами. Наверняка его малюсенькие свинячьи глазки горят адским огнем. И мы проведем весь завтрашний день в надежде, чтобы он вообще отказался выставляться!

Джеффри хмыкнул и удивленно приподнял брови:

– Неужели подготовка выставки далась тебе так трудно?

– Не то слово! – Гейли пожала плечами и отвернулась от картин, направляясь к рабочему месту. Это был подлинный викторианский стол-бюро, вполне соответствовавший строгой роскоши галереи.

Она перекинула ремень сумочки через плечо, а когда повернулась, чтобы уходить, то увидела, как Джеффри все еще внимательно рассматривает ее. Гейли вздохнула.

– Возможно, это все гениально, – объяснила она, указывая рукой на стены, увешанные полотнами. – Но признаюсь, я здорово намучилась с ними. У меня ничего не получалось. Вот увидишь, если завтра утром мистер Мак-Келли все-таки соизволит нас посетить, то все к чертовой матери переделает по-своему.

– Может, да, а может, и нет, – безмятежно сказал Джефф.

Гейли слегка раздражала его улыбка. Конечно, он не из тех, кто спорит до победного конца.

– Ты собираешься ехать? – спросил он.

– Все равно уже ничего не исправишь.

– Да, но ты кое-что забыла. Без меня тебе до дома не добраться, ведь утром ты приехала со мной.

– А-а… Ну что ж, я собралась, а это значит, что работать больше некому.

– Звучит патетически. Намекаешь на то, что я не оценил твоих усилий? Хорошо. Сейчас запрем галерею и поедем.

Уже в серебристо-голубом «мазератти», который Джефф смог позволить себе только в этом году, он решил расспросить Гейли о ее планах на вечер. Выбираясь из гаража на оживленную трассу, он бросил взгляд на спутницу:

– Идешь с девчонками в «Красный лев»?

– Да, сегодня у Тины день рождения, и она любит этот бар. Там неплохо.

– Громкая музыка, табачный дым клубами и тьма народу.

– Хочешь прийти?

– Нет.

– Ах да! Ведь у тебя свидание с Бубс!

– С Мадлен Курбье, – незлобиво поправил Джеффри.

– Ну да, я и говорю. С Бубс. – Гейли улыбнулась, шаловливо опустив ресницы. Она ничего не могла поделать. Ей хотелось поддразнить Джеффа, потому что Мадлен Курбье, или Бубс, была обладательницей необъятного бюста, а Джеффри обожал большие груди.

– Возможно. У меня и вправду сегодня встреча.

– Поберегись, чтобы она тебя ненароком не придушила. Не забывай, что завтра выставка. Мечта всей твоей жизни. А мне кажется, я уже читаю газетные заголовки вроде: «Владелец известной галереи задушен грудями любовницы накануне самого знаменательного дня в своей жизни!»

– Очень смешно, мисс Норман. Но я не говорил, что у меня свидание, я сказал «встреча». А тебе советую вести себя поаккуратнее: старшего брата не будет рядом, чтобы отгонять чрезмерно назойливых ухажеров, с которыми ты станешь флиртовать.