— А у вас откуда такая информация? Про Россию? — мягко поинтересовался фон Рок.

— Да из Интернета же! — парень попытался вскочить, но прикованные к столешнице запястья не позволили ему распрямиться, и он упал обратно на табурет. — От сетевых приятелей! Ну поймите же, Бога ради, я – из будущего. Там всё – ВСЁ!!! — иначе.

— Учитывая то, что вы подошли к ближайшему полицейскому и сдались – не всё, — ответил Борг. — То, что вы потребовали направить вас к ближайшему контрразведчику… Да, это говорит в вашу пользу, герр Геббельс. Но, скажите откровенно, что бы вы сделали на нашем месте? Поверили бы в то, что вы – путешественник во времени?

Карл Геббельс, ни с какого бока не родственник, простой школьник семнадцати лет от роду задумался… И ответил:

— Никак нет. Я бы на вашем месте… — голос мальчишки пресекся, он тяжело сглотнул, но… Но выпрямился, глядя в глаза Боргу, глянул гордо… Независимо… И сдавленным голосом продолжил: — На вашем месте я бы расстрелял и забыл.

И тут же заплакал. Согнулся в реве.

— Вы-ы-ы-ы… Не имеете права… Я немец…

Карл плохо знал историю. Кому сейчас нужна история?! Нужны маркетинг, экономика, математика, химия, физика… А история? Но он хоть как-то слушал преподавателей в школе, и из лекций по эпохе нацизма вынес твердую уверенность – чистокровного немца в 1938-м году просто так расстрелять было нельзя. Блажен, кто верует…

— Никто не собирается вас расстреливать, юноша, — раздался голос от двери. Голос… Профессорский, иначе не назвать. — Вы теперь достояние Рейха. Будь у нас Святой Грааль, вы б сравнялись по ценности с ним.

Представитель Абвера покосился в сторону бесшумно открывшейся двери, а затем на коллегу из СД. Фон Рок пожал плечами.

Сев напротив рыдающего парня, незнакомец грустно улыбнулся, выложил на стол портсигар и спросил:

— Курите?

— Не-ет, это вредно… — юный Геббельс нашел в себе силы ответить. — Повесите, да? Лучше…

Парень захлебнулся слезами.

— Лучше расстреляйте, это не так страшно.

— Да почему мы вас должны вешать? — развеселился гость. — Вы же еще ничего такого не сделали.

Ответа он и не ждал, поэтому продолжил:

— Кстати, меня зовут Карл Мария Вилигут, бригаденфюрер. Тезки, можно сказать, геноссе. Господа, что ж вы запугали молодого человека до такого состояния? Он нас неизвестно за кого принимает. За чудовищ каких-то просто.

Юноша склонился к прикованным рукам, вытер слезы и смог наконец разглядеть вошедшего, который как раз сейчас пытался поудобнее пристроиться на стуле. Это оказался уже далеко не молодой мужчина, с редкими волосами, зачесанными назад и обильно сдобренными сединой. Щеточка усов под мясистым носом-картофелиной тоже была, что называется, «соль с перцем». Впрочем, несмотря на явную старость и некоторую полноту, в нем чувствовалась стать и выправка боевого офицера, кем собственно он и был.

— Известно, за кого вас все принимают, — Карл шмыгнул носом. — За военных преступников.

Все три офицера ошарашено уставились на него.

— Извольте объясниться, knaube, – процедил Борг. — Такие слова могут вам дорого стоить.

— Куда уж дороже? — мальчишка снова наклонился и вытер глаза. — Двадцать миллионов одних только немцев в землю закопали. И остальных примерно вдвое больше.

— Двадцать милл… — у Вилигута пресеклось дыхание. — Это с кем же мы так воевали?

— Со всеми, — буркнул Карл.