— Клим, — повторила она и покивала. Но свое имя не назвала. — Это хорошо.

— А если бы я уже слышал тот самый голос, то что? — спросил я, припоминая, что, кажется, что-то подобное имела в виду Лада, когда говорила, что я должен что-то понять, после третьей или какой-нибудь еще по номеру миссии. Возможно, голос я должен был услышать именно в «тридцать второй».

— Тогда нечего было бы и огород городить, — она повернулась и снова вперила в меня взгляд своих прозрачных северных глаз. — Откуда ты, говоришь? Я у Федора спросила, но у него память дырявая, он не запомнил.

— Из Нижнеудинска, — сказал я.

— Это где еще такое? — нахмурилась хозяйка.

— В Сибири, — ответил я. — Между Красноярском и Иркутском.

— Это хорошо, — она вернулась обратно в кресло, прикрыв обратно дверцу серванта. Но какой-то предмет она оттуда взяла, из сжатой в кулак ладони торчал кончик кожаного шнурка. Тут они снова перешли на свой непонятный северный язык. Теперь даже не нужно было улавливать интонации, чтобы понимать, что речь в споре идет обо мне. То Федор, то его бабушка тыкали в меня пальцем и изрекали очередную порцию непонятных звуков. Спорили. Федор настаивал на чем-то, бабушка парировала.

— Вообще-то, господа-товарищи, я к вам в гости не напрашивался, — сказал я, стоя посреди комнаты. — Могу и оставить ваш гостеприимный дом в покое. Или как тут правильно говорить? Мёкки?

— Надо же, обидчивый какой! — тут бабушка впервые за все время улыбнулась. — А что, по-твоему, мне надо тебя в баньке помыть, покормить и спать уложить?

— Необязательно, — буркнул я. — Федор меня сюда приволок под тем предлогом, что здесь мне объяснят, какого черта он пытался нашу группу отравить какой-то дрянью, напялив на себя голову чудища.

— Садись, Клим, в ногах правды нет, — сказала хозяйка и кивнул головой в сторону дивана. — Может и расскажу, только сначала хочу убедиться, что ты тот человек, которому можно такое рассказывать.

— Тогда давайте уже проверяйте, — я опустил зад на диван, который под моим весом скрипнул всеми своими пружинами. Ну да, логично. Хозяйка дома и ее субтильный внук вместе весили примерно столько, сколько я один. Так что диван к таким нагрузкам явно не привык. — А то мне надо еще вернуться успеть, пока меня не хватились.

— Врешь ты про Сибирь, выговор у тебя ленинградский, — вдруг сказала хозяйка. — А в Сибири ты не был никогда.

Я пожал плечами и промолчал. Рассказывать незнакомой бабке, будь она хоть трижды саами, я не собирался. Удивился ли я, что она меня во лжи уличила? Ни капельки. Я был скорее удивлен, что меня раньше никто не расколол. Легенда, которую придумали Роман с Настей, была настолько шита белыми нитками, что даже странно, что ни разу никто ничего не заметил. Впрочем, тут все просто. Люди вообще создания не очень любопытные. И на самом деле очень редко проявляют настоящий неподдельный интерес к своим соплеменникам. Ну, разве что неподдельный интерес — это их работа. А я, пока что, под прицел «глубоких бурильщиков» все-таки не попадал по-настоящему.

— Вот видишь, сам врешь, а от меня правды хочешь, — хозяйка укоризненно покачала головой и сразу стала похожа на птичку.

Я, прищурившись, посмотрел на Федора. Какого черта я вообще поперся с ним? Стукнул бы пару раз по почкам, он и сам бы запел соловьем. А сейчас я сижу тут на диване, которому давно пора на заслуженный отдых, и играю в гляделки с женщиной, которая не торопится мне что-то важное рассказывать. А хватать ее, выкручивать руки и угрожать переломать пальцы, мне как-то не хочется. Несмотря даже на то, что жизненный опыт в полный рост мне показывал, насколько опасными противниками могут быть бабушки-божьи одуванчики.