– Он совершенно лишен хороших манер. Я слышал, что он просто-напросто игнорирует все приглашения.

Кэтрин ощутила на себе пронизывающий взгляд темных глаз О'Гормана Махоуна.

– Ну, по-моему, это сугубо женское дело – не допустить, чтобы такое случилось, не правда ли, миссис О'Ши?

– Да как же я смогу не допустить этого?

– Не спрашивайте меня об этом! Используйте ваши женские уловки. – И он вновь взглянул на нее задумчиво-оценивающе. – Если я не ошибаюсь, у вас их в запасе неисчислимое множество. Вы могли бы, таким образом, сослужить службу вашей стране.

– Ошибаетесь, мистер Махоун. Я не ирландка.

– Но вы замужем за ирландцем, что делает бедную старую Ирландию вашей страной. И не надо причинять ей боль, миссис О'Ши.

Кэтрин вымученно засмеялась.

– Вы говорите так… словно судьба Ирландии зависит от самого обычного званого вечера.

– Дуб вырастает из крошечного зернышка, миссис. Как бы там ни было, еще никто не говорил мне, что Чарли Парнелл не любит женщин. Он даже сообщил, что одна женщина собиралась отправиться с ним в Америку. Однако то ли она сбежала от него, то ли он – от нее. Я не знаю, что там случилось на самом деле.

Вилли заметил, что категорически возражает, чтобы его жена стала нянькой для мистера Парнелла. Тут мужчины пьяно повздорили насчет того, что можно и чего нельзя ожидать от жены политика, но потом сами сочли, что выпили лишнего и пора прекратить эту нелепую дискуссию. О'Горман Махоун одним глотком осушил полстакана чистого виски, повращал сверкающими и лукавыми глазами, после чего медленно и обдуманно проговорил:

– Миссис О'Ши, вы способны бросить к собственным ногам любого мужчину. Даже старого пуританина Гладстона! Я ведь только спросил, не сможете ли вы быть снисходительны к усталому мужчине. Разве это за пределами ваших незаурядных способностей? Если вы скажете, что это так, то я ни за что вам не поверю.

Кэтрин вообще не намеревалась что-либо отвечать, ибо в этот момент с любопытством думала о предстоящей встрече с мистером Парнеллом. Во время ужина она посадит его рядом с собой и, если в самом деле окажется, что он не умеет вести себя в светском обществе, сделает все, что в ее силах, чтобы помочь ему выйти из неловкого положения. Конечно, это не за пределами ее способностей. Она очень часто помогала отцу в его приходе, беседовала с множеством людей самых различных слоев общества, и богатых и бедных, очень сочувствовала несчастным и обездоленным, поэтому не считала, что столкнется с какими-либо трудностями в общении с мистером Парнеллом.

Несмотря на то что сама она не была ирландкой, ей очень хотелось после свадьбы отправиться с Вилли на весь медовый месяц в путешествие, – он отказался. Это было тринадцать лет тому назад, в 1867 году, дела тогда обстояли довольно скверно из-за очередного голода, и Кэт могла бы расстроиться, увидев труп, лежащий в сточной канаве, или случайно натолкнуться на похоронную процессию, проделывающую свой скорбный путь по направлению к церковному кладбищу. Все тогда было слишком печально: ирландцы голодали, словно наслаждаясь своими несчастьями и нищетой, словно радуясь при виде своих картофельных полей, почерневших от поразившей их болезни. Со времени кончины королевы нация точно заболела, бесконечно устала от своих неуклюжих, никому не нужных и шумных ссор с буйными и неукротимыми соседями.

Будучи лендлордом, несмотря на то что его имение в Лимерике было заложено и – перезаложено, Вилли объединился с Англией против крестьян, постоянно приносящих ему сплошные неприятности.

Конечно, если бы они с Кэт ограничились визитом в Дублин и получили бы приглашения на балы и приемы в Дублинский Замок, то они прекрасно проводили бы время. Огромные гостиные Дублинского Замка были словно специально обставлены для нескольких самых прекрасных нарядов и драгоценностей в Европе.