Александре Иосифовне довелось пережить и еще одну тяжелую трагедию, ставшую притчей во языцех. Ее старший сын, умный и воспитанный великий князь Николай Константинович (1850–1918), «ее Никола», в 1874 году опозорил и их семью, и всю династию. Молодой человек увлекся заезжей из «этой ужасной Америки» актриской и певичкой по имени Фанни Лир. Во имя этой кафешантанной дивы, «этой еврейки», готов был всем пожертвовать и собирался даже на ней жениться! А когда она была в Петербурге, осыпал ее подарками и деньгами и совершил страшное святотатство: похитил с оклада их фамильной иконы в Мраморном дворце драгоценные камни, а затем долго отпирался, лгал, сваливая свою вину на других. Чтобы спасти престиж фамилии, Николая Константиновича объявили сумасшедшим и выслали под арестом из столицы. Мать навсегда потеряла сына.

Семейная жизнь другого брата Александра II, генерал фельдмаршала, командующего войсками гвардии и Петербургского военного округа великого князя Николая Николаевича (1831–1891), тоже была далеко не праведной. Он, как и брат Константин, увлекся балериной – Екатериной Числовой. Увлечение оказалось столь сильным, что «дядя Низи» забыл обо всем на свете и целиком попал под влияние смешливой инженю, выделывавшей такие антраша, что видавшие виды салонные завсегдатаи лишь руками разводили. Она, что называется, вертела великим князем как хотела. Перейдя полностью на его содержание, балерина оставила сцену и целиком занялась «устройством гнездышка», где Николая Николаевича ждали не только ласки.

С годами «мадам Числова» вошла в такую власть, что устраивала своему высокородному мужу любовнику скандалы, гремевшие на весь Петербург. Говорили, что она даже била этого высоченного мужчину, а любимым «орудием» служили дамские туфли, которыми она его и колошматила. Балерина содержанка родила от великого князя четверых детей, во имя которых тот забыл двух своих законнорожденных отпрысков: великого князя Николая Николаевича (младшего) и великого князя Петра Николаевича. Жену же свою, великую княгиню Александру Петровну, урожденную принцессу Ольденбургскую (1838–1900), Николай Николаевич выгнал из дома, и та долго скиталась, пока не приняла монашество и не поселилась в монастыре в Киеве.

Ореол скандала, окружавший семейную жизнь братьев Константина и Николая, вызывал неудовольствие императора Александра II. Но что он им мог сказать? Царь, несомненно, понимал двусмысленность собственного положения, но ничего не мог с собой поделать. Его привязанность к княжне Долгорукой (Юрьевской) приобрела маниакальный характер. Чувство долга уступило чувству любви. То, чему учил своих сыновей, нарушалось им самим. Это было тяжелым испытанием и для него, и для его близких.

Когда на престоле оказался Александр III, они с Марией Федоровной не раз обсуждали сложившуюся ситуацию. Положение было скандальным. Император не хотел обижать дядей, но не мог оставить все как есть. Когда в свое время его отец узнал об этих историях, он ужасно негодовал. Потом смирился, а история с Юрьевской была тому причиной. В конце концов Александр III принял решение, порадовавшее «дядю Коко» и «дядю Низи». Их гражданским женам и детям были пожалованы дворянские права и новые фамилии: Князевы (семье Константина Николаевича) и Николаевы (семье Николая Николаевича}.

Этот великодушный акт оказался спасительным в будущем. Когда большевики начали охоту на представителей Дома Романовых, незаконнорожденным внукам и правнукам царя Николая I повезло. Простые и распространенные русские фамилии позволили им затеряться в людской массе.