В половине восьмого утра температура воздуха составляла тридцать три градуса. Карли знала это, потому что слушала радио, когда машина выезжала из ангара.

Было бы неловко, если бы кто-нибудь увидел ее в том же белом платье, в котором она вчера днем уехала с Мэттом. Но эта мысль не могла испортить ей настроение. Она была довольна и счастлива, и хотя знала, что на свете есть чудовища, одно из которых хотело убить ее, но не могла заставить себя поверить в это. Во всяком случае, не сегодня утром, когда солнце лениво выплывало из тумана, по шоссе тянулись вереницы машин, люди торопились на работу, а Мэтт сидел рядом, чисто выбритый, благоухающий мылом.

Последнее было самым приятным.

И тут до Карли дошло, что Мэтт везет ее к себе домой. Цирк, в который превратилась вся прошлая неделя, готов был возобновить работу. Понимание этого подпортило ей настроение, если не сказать больше. Ее любовная жизнь воскресла из небытия и процветала, но все остальное катилось к чертовой матери, мрачно поняла Карли. Нет, подумала она, восстановила в памяти образ неумолимой железной леди, которая больше не желает быть хорошей девочкой, и решила, что с нее хватит.

— Мэтт, — твердо сказала она, — я хочу вернуться к прежней жизни.

Они стояли на перекрестке и терпеливо ждали, когда сменится сигнал светофора.

— Звучит зловеще. — Мэтт посмотрел на нее с улыбкой. — Чем я тебе не угодил?

Карли смерила его взглядом, а когда зажегся зеленый свет и Мэтт собрался ехать в город, сказала:

— Сверни.

Он подчинился, но поднял бровь. — Куда?

— К моему дому. Мэтт нахмурился:

— Зачем?

— Затем, что я не могу так жить. Кто знает, когда ты сумеешь поймать человека, который напал на меня? А если никогда? Я не могу всю жизнь прожить в твоем доме, под постоянным домашним арестом. Мне нужно зарабатывать себе на пропитание, нужно начать свое дело и обжить свой дом. Я не могу отложить все это на неопределенный срок. И не хочу.

— Карли… — Внезапно его взгляд и тон стали смертельно серьезными. — Кто-то пытался убить тебя. Он все еще рядом. Я рассчитываю только на то, что он придет снова. Черт пебери, пока мы не узнаем, почему он тебя преследует, кто он и что все это значит, ты останешься одна лишь через мой труп. И не только в этом доме. Где угодно.

— Мэтт…

— Никаких «Мэтт». Я знаю, что говорю.

— К вашему сведению, мистер Господь Бог, если мы спим вместе, это еще не дает вам права командовать мной.

— Нет. Но я местный шериф, и ты находишься под моей опекой и защитой.

Карли насупилась. Мэтт ответил ей хмурым взглядом. А потом вздохнул.

— Я знаю, что тебе трудно. Это было бы трудно каждому, но самое большее, что я могу сделать, это обеспечить тебе охрану. Я бы переехал к тебе, но не могу находиться в особняке круглые сутки. Кроме того, дом у тебя очень большой. У меня тебе будет спокойнее. Мой дом меньше, и там все время куча людей. Людей, появляющихся неожиданно, так что этот малый ничего не сможет спланировать заранее.

— Ты уверен, что он совершит еще одну попытку? Но зачем кому-то убивать меня? — Это был крик души.

— Малышка, как только мы поймем, зачем, то тут же узнаем, кто он. А до тех пор, пожалуйста, сделай мне одолжение и пообещай, что будешь выполнять мои указания. Конечно, если не хочешь, чтобы у меня случился нервный срыв или сердечный приступ.

Мысль о том, что из-за нее у Мэтта может случиться нервный срыв или сердечный приступ, подействовала на нее сильнее, чем любой приказ. Карли смотрела на него и таяла.