— Не занято?

— Н-нет… — ненавижу себя за эту запинку. Внутренне сжимаюсь, ожидая насмешки, но Кит никак не комментирует мой ответ. И просто садится рядом. Мне это не нравится. Он привлекает к нам внимание, которое мне не нужно.

— Там свободный стол, — замечает подоспевший за Китом парень. От него за версту несет пафосом и большими деньгами. Я сжимаюсь под его брезгливым взглядом. Мое сердце стучит так сильно, что еще немного, и вывалится из груди на изборожденный рисунками стол.

— Да нормально. Нас и здесь неплохо кормят, — отмахивается Никита.

— Кит! — голос незнакомца звучит предупреждающе.

— Ник! — парирует Кит.

— Ну, смотри, как знаешь, — фыркает тот и, смерив меня еще одним презрительным взглядом, разворачивается и уходит.

— Какие планы на вечер? — словно ничего не случилось, интересуется Кит, опуская ложку в наваристую солянку. А я уже не хочу ни есть, ни находиться здесь. И вообще, если бы не его длинные ноги, которые перегородили мне выход, я бы уже давно сбежала.

— Не связанные с тобой.

Понятия не имею, откуда во мне берется смелость ему дерзить. Я просто хочу, чтобы Кит отвалил от меня как можно скорее. Стал как все. Незамечающим. И тогда я смогу сделать вид, что его тоже не существует, а не залипать в нем, чем дальше, тем сильней. Видит Бог, это лишнее. Как и мое восхищение его дерзостью, хотя оно и понятно. Нет, ну, правда, кто в наше время может пойти против установленных правил, без всякого страха быть непонятыми приятелями-мажорами и наверняка рискуя статусом потенциального вожака?

В общем, своим ответом я хочу его раз и навсегда от себя отвадить. Но вместо того, чтобы обидеться и уйти, как было бы правильно, Кит смеется. Громко, заливисто, привлекая к нашему столику еще больше взглядов.

— Ты дерзкая, — говорит он, — мне нравится.

— Серьёзно?

— Угу.

— Так, ладно. Вижу, ты не догнал, что происходит. Но я тебе расскажу.

— Будь любезна, — дурашливо кланяется он.

— Не знаю, по какой причине, но ты решил, что меня будет занятно трахнуть. Так вот. Этого не будет. Никогда. Я не заинтересована. Совершенно. А теперь убери ноги и дай мне пройти.

Мой ответ его удивляет. На какой-то миг Кит даже пасует передо мной и действительно убирает ноги. Я вскакиваю, подхватываю сумку и теряюсь в заполонившей столовку толпе. Выдыхаю лишь в коридоре. Меня трясет. От собственной безбашенной дерзости, которая, в общем-то, совсем не свойственна моей натуре. То, что жизнь научила меня огрызаться и скалить зубы, не означает, что эти вещи даются мне так уж легко. К счастью, прибегать к ним мне доводится не слишком часто. Быть невидимкой — огромный плюс.

Я всерьез верю в то, что Кит теперь надолго от меня отстанет, поэтому на следующую пару иду со спокойной душой.

У нас английский, который неожиданно начинается с переклички. Почему неожиданно? Ну, наверное, потому, что на лекции по социологии её не было. Я уже предвкушаю, что начнется, когда препод назовет мое имя. И ведь не ошибаюсь. Когда по огромной аудитории гулким эхом проносится звучное «Евангелина Гонсалес», зал взрывается смехом и множеством тупых комментариев. Ну, по крайней мере, это мне кажется, что тупых. Авторы шуточек наверняка уверены в собственном остроумии. Гребаные Петросяны…

Заставляю себя смотреть прямо. Поднимаю вверх правую руку, привлекая внимание препода, и на этот, казалось бы, безобидный жест уходят все мои силы. Точнее остатки сил. Как буду работать сегодня — не знаю.

После пар к метро не иду, а плетусь, с трудом переставляя ноги.