– Марусь! – окликнул ее подошедший Стас. – Слушай, ну и тварь этот Антипин. И главное – идиот.

– Не парься, Стас. Все в порядке.

Маша вставила в губы тонкую коричневую сигарету и прикурила от серебряной с позолотой зажигалки «Монблан», которую подарил ей на день рождения Глеб.

– А наш ледяной старикан и слова ему не сказал! – продолжал горячиться Стас.

– Он тянет внуков, ты же знаешь. После смерти дочери он взял над ними полную опеку.

– Все равно обидно.

Маша выдохнула дым и помахала перед лицом рукой. «Стас молодец, – подумала она. – Поддерживает».

Она относилась к своему шебутному коллеге с большой симпатией. Одно лишь ее смущало: после развода с женой Данилос кинулся во все тяжкие, и женщины в его холостяцкой постели менялись с ошеломляющей скоростью. Легкие, ни к чему не обязывающие романы стали для симпатяги Данилова настоящим хобби, которому он посвящал все свое свободное время.

Самое грустное, что Маша помнила Стаса совершенно другим. Влюбленным, верным, преданным своей супруге Жанне, которую он полюбил еще в школе и которую ждал долгих десять лет, пока она прыгала из брака в брак, не обращая внимания на сероглазого, ироничного мальчика-друга, влюбленного в нее по уши.

Три года назад Стас и Жанна стали супругами. Но счастье их длилось недолго. Застав свою Жанну в постели с другим, Стас сломался. Подал на развод, подружился с бутылкой, ушел в запой и практически допился до смерти, но в реабилитационном центре познакомился с какими-то буддистами и благодаря им снова обрел вкус к жизни. Да только жизнь его стала уже совсем другой – с медитациями, йогой, постоянной глумливой усмешкой на губах и этими бесконечными женщинами – блондинками, шатенками, брюнетками, которые косяком тянулись через холостяцкую берлогу Стаса Данилова.

– Что думаешь теперь делать? – спросил Стас.

– Ничего. Поеду на дачу, к Глебу.

– А, ну да. Хороший план. Птички, деревья… – В плоском животе Данилова заурчало, и он скривился. – Слушай, Любимова, пойдем чего-нибудь перекусим, а?

– Нет, я не голодна.

– На диете, что ли?

– Просто не голодна.

– А такое бывает?

– Бывает, – усмехнулась Маша. – Но только не с тобой.

– Ты же знаешь – у меня ускоренный метаболизм. Жру, как слон, и не толстею. Но я ненавижу есть в одиночестве. Ну, давай, Марусь, поддержи меня. А я поддержу тебя.

– В каком смысле? – не поняла Маша.

– В психологическом. Хотя, когда речь идет о тебе, мон шер, я готов поддержать тебя во всех смыслах.

– Вот это перебьешься.

Стас улыбнулся:

– Знаю, Марусь, знаю. Место в твоем сердце уже не вакантно. Слушай, и чего ты только нашла в своем журналисте? Ну, красивый. Ну, талантливый. Ну, образованный. И что с того? Взгляни на меня – я просто переполнен этими достоинствами!

– Точно, – засмеялась Маша. – Достоинства льются через край. Ладно, неотразимый ты мой, идем в кафе. Угощу тебя пиццей.

– Вот это другой разговор! – воспрял духом Стас. – Сейчас сгоняю в кабинет за курткой и твой плащ захвачу.

Данилов сорвался с места и скрылся за углом. Маша посмотрела на часы. Надо бы позвонить Глебу, узнать, как ему пишется. И напомнить о своем приезде. При мысли о Глебе она улыбнулась.

В сумочке зазвонил телефон.

Звонил полковник Жук.

– Мария Александровна, у меня к вам просьба.

– Да, Андрей Сергеевич, какая?

– Не могли бы вы задержаться здесь на выходные? Я только что говорил с начальством. Нам настоятельно посоветовали бросить все силы на поиски людей, ограбивших квартиру сенатора Антипина.