|
Особенно очаровательны были они при лунном свете. Я присутствовал на их водных празднествах, таких прекрасных, исполненных мечтой и негой, таких разнообразных по движениям, что ничто в мире не могло с ними сравниться. Во время этих праздников, особенно когда они были массовыми, я наблюдал странный и восхитительный феномен. Из за ритмических движений пловцов от воды исходило все нарастающее мелодичное звучание. Вначале едва различимый монотонный звук, словно доверительный шепот, чудесным образом ширился, гармония звуков слышалась все отчетливее. Вода дрожала и пела торжественную Песню Вод. От этого проникновенного, дивного, невыразимо нежного голоса у нас на глазах наворачивались слезы. Тогда я вспоминал легенду о всепобеждающем пении Сирен, которое, как казалось древним мореплавателям, они слышали в море. Не их ли пение слышали и мы лунными ночами, но только песня эта была доброй и дружественной! И насколько явь превосходила миф, потому что пела сама Вода, само Озеро – то был шум волн, который Люди Вод настолько подчинили своему ритму, насколько подчиняется ему шум лесного ветра. Мысль, сказанная движением, была у наших хозяев не только поэтической и обобщенной. Часто она могла выражать и что то особенное, индивидуальное: то есть, я хочу сказать, что движения служили для передачи конкретных понятий. Например, я мог наблюдать несколько раз настоящие диалоги в движениях, общий смысл которых я в конце концов уловил. Мысли пловцов мне проследить не удалось, но в целом было ясно, что я наблюдал именно разговор. Я еще более утвердился в своем мнении, когда стал свидетелем занятий в воде с детьми: те, кто обучал детей, выражали свое одобрение или неодобрение особыми движениями; в конце концов я научился различать два из них: одно движение означало, что нужно закончить урок, другое – что нужно перейти к следующему заданию. Разумеется, и чувство любви среди Людей Вод также передавалось движениями. Они умели выказать свою нежность, гордость, мольбу, причем у разных людей это выражалось по своему, непредсказуемо, и в целом это было более тонкое, изысканное и куда более возвышенное искусство, чем наши словесные объяснения в любви. Казалось, Люди Вод не имеют склонности к размышлениям, к абстрактным идеям. Я не заметил, чтобы у них существовала какая то религия или вера в сверхъестественное, была только горячая любовь к природе. Я уже рассказывал об их любви к птицам и млекопитающим, а также к прирученным рыбам. Эта привязанность рождала между людьми и животными самое тесное общение. Меня восхищало, как прекрасно они понимали друг друга. Я видел, как Люди Вод отдавали приказания саламандрам, летучим мышам, птицам, карпам – приказания, сама мысль о которых показалась бы нам фантастической. Например, отправиться в указанное место на такой то остров, в такой то уголок озера. Лебеди, послушные приказаниям, плавали за десятки миль. Летучие мыши на несколько дней прекращали охоту, карпы на время покидали свои привычные места. Сцена, которую мы наблюдали во время нашей первой встречи с Водяным Человеком, с тех пор часто повторялась у нас на глазах. С помощью тростниковой трубочки с вырезанными в ней желобками разной величины и маленького каменного крючка музыкант извлекал звуки, размер которых мы едва могли различить. На эти звуки собирались животные и застывали, словно очарованные: пресмыкающиеся, птицы, рыбы внимали им, хищные звери на время прекращали охоту . Сколько раз это зрелище очаровывало нас, сколько дивных часов мы провели, наблюдая, как с помощью столь примитивного музыкального инструмента эти музыканты возрождали древние легенды. |
