– Тем более, что столь хитрую смесь мог приготовить только опытный фармацевт или химик. Она действовала постепенно и вполне реалистично. Если бы не Ваши, Нина Павловна, уверения в абсолютном здоровье пациентки мы могли бы принять эти симптомы за обыкновенный сердечный приступ. Вот так. Это все, что я хотела вам сказать. Что делать с этими сведениями, решайте сами…

* * *

– В коридоре Макс попросил меня молчать и не рассказывать ничего даже Павлу.

« Дать ей препарат могли только несколько человек. Я, Павел, Клара, кто то еще из прислуги. Я должен расспросить всех, а ты никого не пускай к подруге. Вне подозрения только мы с тобой» «Почему?» спросила я. « Препарат предназначался Лили с ее больным сердцем, а ты и я знаем, кто на самом деле лежит там, на кровати.»

– Но выходит, что Клара тоже не при чем. Если она причастна к этому, то зачем давать мне коньяк. Нужно было дождаться естественного завершения событий, не привлекая к себе внимания. – Сказала я.

– Может быть, – с сомнением пожала плечами Нина. – Только Максим не хотел рисковать.

– Ты можешь позвонить ему?

– Зачем?

– Мне срочно нужно поговорить.

– Очень срочно, до утра не терпит? А то он часа два только, как ушел, пусть хоть поспит нормально разок.

– Конечно. Нин, а у тебя покушать ничего нет? Я просто умираю от голода.

– Чувствую, что больная пошла на поправку. – Засмеялась она. – Говори, чего тебе хочется?

– Чаю и бутерброд с колбасой.

– Пора изживать эти плебейские привычки. – Поучительно произнесла Нина, и снова рассмеялась.

В углу стоял маленький холодильник, а на нем белый чайник «Ровента». Подруга достала колбасу, хлеб. Из шкафчика появились две красные чашки белым горохом, тарелка и поднос. Через пять минут мы с Пятачком уплетали бутерброды с чаем, сидя на моей кровати. Я чувствовала себя вполне прилично, ела с большим аппетитом. Убрав поднос, Нина снова вернулась в кресло.

– Ну что наелась? Чего еще пожелаешь?

– Давай поболтаем.

– Ага, тебе хорошо, – зевнула подруга, – ты пять дней дрыхла, а я часик всего.

– Не вредничай. Расскажи, как там у вас с Павликом дела продвигаются?

– Нормально, – оживилась Нина. – Он такой романтичный. Ухаживает за мной, цветы два раза дарил. В ресторан тоже приглашал, только некогда мне, у тебя почти все время сижу, домой только спать меня Павел отвозит. Так что давай побыстрее поднимайся с больничной койки, а то у меня личная жизнь буксует на все четыре колеса.

– Да я уж вроде в норме…

– Я пошутила, что ты! Торопиться в таком деле ни к чему. Лежи, пока доктор не выгонит. Поняла? И чтобы никакой самодеятельности. Слушай, а ты когда Максиму рассказала, что ты не Лили, а Маша Глебова? И зачем?

– Да он сам догадался. У Лилианы шрам от аппендицита был.

– Батюшки! Да откуда же он увидел то? Ты ему танец живота исполняла или стриптиз?

– Да ладно тебе, чего болтаешь глупости? Купались мы.

– А чего покраснела, как рак в супе? Чего в этом особенного то? Теперь ведь и он знает, что не брат. Или не знает?

– Он все знает. Только не хочет признавать.

– Это как?

– Ему выгодно иметь сестру Лилиану Воронову, а не невесту Глебову Марию.

– Да он влюблен в тебя, видно невооруженным глазом.

– Я знаю, но тут опять замешаны деньги. Если выяснится, что я не Лили, то они могут достаться Елене Леонидовне.

– Понятненько. – Протянула расстроенная Нина. – И что, теперь ты навсегда должна оставаться в ее шкуре?

– Он предлагает кормить меня, поить, одевать, холить и лелеять.