— О, — произнесла она, слегка подпрыгнув и потрогав кровать рукой. — Не больно-то пружинит.

— Арабы не жалуют кровати. Они спят прямо на полу, на матрасах.

На Ине были бледно-зеленые серьги. Ее волосы стали короче. Слегка завиваясь, они свободно спадали на плечи.

— Странные люди. Они немного пугают меня. Кстати, здесь во время войны случались какие-либо инциденты? Или после нее?

— Совсем немного. Несколько перевернутых машин в Тунисе, выбитые окна библиотеки Американской информационной службы прямо в центре города. Я не…

В дверном проеме появился Иенсен. Он постучал по косяку. На нем были светло-зеленые брюки и чистая белая рубашка.

— Андерс Иенсен. Мисс Паллант. Ина.

— Здравствуйте, — улыбаясь, произнесла Ина, разглядывая Иенсена и не протягивая ему руки.

Иенсен галантно поклонился:

— Здравствуйте, мисс… Ина. — Он выглядел слегка смущенным, вежливым подростком лет шестнадцати.

— Приготовить тебе выпивку? — спросил Ингхэм, направляясь на кухню.

Ингхэм слышал, как Ина спросила:

— Вы здесь уже давно?

Ингхэм принес Иенсену его порцию, налитую почти до краев.

Они поговорили немного о картинах Иенсена. Иенсен был доволен, что она их заметила и что ей так понравилась оранжевая композиция. Ина почему-то не стала упоминать о своем брате. Иенсен рассказал, что в данный момент работает над песчаным пейзажем, вдохновленный их путешествием в Габес, в настоящую пустыню.

— Мы спали под открытым небом, прямо на песке, — рассказывал Иенсен. — Там не было бури, как на моей картине, но ее можно представить себе как наяву — кругом один вздыбленный песок.

Беседа протекала довольно приятно. Острый глаз Ины не упускал ничего, подумал Ингхэм. Белые кожаные туфли Иенсена, с дырочками на верхней части, его тонкие руки (под одним из ногтей осталась желтая краска), его нервное, одухотворенное лицо, мгновенно менявшее выражение с комичного на трагичное. Лоб Ины начал блестеть от пота. Ингхэм надеялся, что на террасе у Мелика будет тянуть с моря. Она выудила мошку из своей второй порции скотча, в которой больше не было льда.

— Здешние насекомые настоящие алкоголики, — сказал Иенсен, и Ина весело рассмеялась.

У Мелика они конечно же ели кускус. Ина нашла ресторан очаровательным. Канарейка в клетке заливалась вовсю. Нежно и на этот раз не очень громко звучала флейта, с моря дул легкий ветерок.

— А женщинам разрешается приходить сюда? — тихо спросила Ина, и Ингхэм рассмеялся. — У них такие нелепые законы. Где же тогда женщины?

— Дома, стряпают ужин, — ответил Иенсен. — А эти мужчины… они, очевидно, проводят полдень со своими подружками, а после ужина идут к другим подружкам и только потом домой — где их ждут жены, тоже беременные.

Это удивило Ину.

— Вы хотите сказать, что здешним мужчинам не слишком дорого обходится иметь по нескольку подружек? Эти парни не выглядят такими уж процветающими.

— Полагаю, арабские женщины не осмеливаются говорить «нет». Не знаю. Не спрашивайте меня об этом. — Иенсен вяло махнул рукой. Он смотрел куда-то в пространство.

— Ты не надел свои запонки? — заметила Ина Ингхэму.

На Ингхэме были самые обыкновенные запонки, купленные им в Тунисе.

— Мне казалось, что я писал тебе. Меня слегка ограбили в моем бунгало. Стащили мою шкатулку со всем ее содержимым — всеми запонками, булавкой для галстука, несколькими кольцами.

Среди них было и его золотое обручальное кольцо, неожиданно дошло до Ингхэма.

— Нет, ты мне об этом не писал.

— И еще пару туфель, — добавил Ингхэм.