Благодарение Боженке, хоть вкус остался таким, как и полагалось лакомству! Конечно, стройности пристрастие к сладкому не прибавляло, но самая именитая сваха Дарствия давно уже могла себе позволить быть менее строгой к отражению в зеркале. Собственно, даже растолстей она вдвое относительно нынешних объемов, сказала бы только спасибо своему аппетиту, потому что нет ничего лучше маски заботливой тетушки ни во время успокоительных бесед с девицами на выданье, ни в разговорах с придирчивыми женихами.
Тучи, висевшие над Веентой еще с ночи, наконец-то начали движение по городскому небу, и первый же лучик солнца, пробившийся между мутно-серыми клоками, попал в лабиринт двойного оконного переплета, ударился об одно стекло, о другое и зайчиком угодил прямиком в глаз достопочтенной свахи. Впрочем, та ничуть не обиделась на проказливого солнечного зверька, хотя брови все же сдвинула.
Весна. Лето. А за ними осень. Только кажется, что времени уйма, а как срок подойдет, все снова начнут хвататься за головы и сетовать на нехватку часов и минут. Сколько бы ни объясняла Виллита своим подопечным и заказчикам, что зимой нужно готовить не одну лишь телегу, а и много других вещей, никто никогда не уделял должного внимания советам многоопытной сводни. Да и что с них возьмешь, с влюбленных? Хотя расчетливые еще хуже.
Сваха хорошо помнила, сколько долгих дней провела при подробнейшей переписи всех требований двух брачующихся сторон, а потом не меньшее количество времени ломала голову, как увязать причуды одной с нетерпимостью другого. Думала так напряженно и упорно, что в конце концов мысленно простилась с обещанной внушительной выплатой за успешно заключенный союз и на свой страх и риск перетасовала колоду, а проще говоря, нашла каждому его истинное отражение в зеркале жизни. Собственно, после этого и прославилась. О Виллите начали говорить как о тонко чувствующей чужие потребности, а ведь на самом деле судьбоносное решение было принято в сердцах и без всякого тщательного обдумывания.
Теперь подобных вольностей эрте Брен себе не позволяла, дабы во второй раз не потерять все то, что приобрела в первый. Причиной сей сдержанности был не только липкий страх возвращения в прежнюю жизнь. Нет, Виллите нравилось думать, что она и в самом деле обладает особым чутьем. Нравилось в это верить, ну хоть изредка, а вера не терпит фактических подтверждений. Правда, долгое отсутствие смелых, на грани сумасбродства решений рано или поздно должно было сказаться на потоке заказчиков и заказчиц, но сваха верила, что Провидение не оставит ее, явит знак или сотворит очередное чудо. К примеру…
Она не услышала, как открылась, а тем более закрылась дверь и в комнате, уютной, светлой, чуточку вычурно обставленной комнате стало на одного человека больше. Не услышала, как тоненько охнуло кресло, принимая гостя в свои объятия. Лишь когда потянулась за следующей порцией сластей, чуть не подпрыгнула на месте от невинно прозвучавшего вопроса:
— Может, и меня угостите?
Эрте Брен не пряталась от посетителей и избегала дружбы с людьми, на руках которых не высыхала кровь, потому охраной и охранниками не злоупотребляла. Однако сюда, в личный кабинет, допускались немногие. Вернее, вовсе никто, потому что именно тут хранилось самое драгоценное: списки незамужних и неженатых. С многозначительными пометками возле каждого имени. И остроносая Кати, бессменная помощница свахи, становилась непреодолимой преградой на пути каждого, намеревающегося… Нет, как видно, уже не каждого.
Виллита постаралась выровнять возмущенное дыхание и, смахнув платком сахарную пыль с кончиков пальцев, медленно повернула голову в том направлении, откуда раздался голос. Молодой голос.
Незваный гость сидел в ее любимом кресле, закинув левую ногу на подлокотник и задумчиво покачивая носком сапога.
Стало быть, молодой на самом деле: за людьми взрослыми сваха такого обращения с предметами мебели не замечала. |