Это было самое что ни на есть бесстыдное неуважение к властям.

Мистер Пирсон вспыхнул и затряс кулаками. Он до того напоминал перегретый котёл, что казалось, вот-вот из ушей у него повалит пар.

— Я не потерплю подобной наглости! — проревел губернатор. — Первый Офицер! Арестовать их! — Мистер Пирсон побагровел ещё сильнее. — Эй, Первый Офицер! Немедленно ко мне! Заприте в Темницу нарушителей спокойствия!

Новый Первый Офицер вышел к помосту и вскарабкался на него сбоку. Наспех сколоченные доски затряслись и заскрипели под весом полицейского, и некоторые губернаторы даже схватились за край стола, словно опасаясь, что в любую минуту они могут низвергнуться в море презренной черни.

К этому времени Уилл, Дрейк и миссис Берроуз добрались до Рыночной площади и медленно продвигались по краю толпы. Кое-кто из стоявших на лотках бросал на них любопытные взгляды, но не более того — колонисты были поглощены разворачивающимся перед ними актом гражданского неповиновения. К тому же за последние месяцы, когда в Колонии квартировали новогерманские войска, местные жители стали куда привычнее к чужакам.

— Выполняйте приказ! Арестовать их! — не унимался мистер Пирсон. Он топнул ногой, и помост снова сотрясся.

Первый Офицер обвёл взглядом толпу и заметил в первых рядах Рубило и Писклю. Полицейский ещё не сообщил губернаторам о том, что его предшественник выпустил из Темницы всех заключённых, да и не горел желанием это делать.

Рубило расплылся в широкой беззубой ухмылке, а Пискля принялся подпрыгивать на месте.

Тут вскочил другой губернатор.

— Делайте, что вам приказано! Арестуйте смутьянов! — закричал он.

— А… каких именно? — спросил Первый Офицер. — Кого арестовать-то?

— Знакомый голос, — заметил Дрейк, помогая миссис Берроуз забраться на свободный лоток, где валялось несколько высохших капустных листьев. Потом ренегат залез туда сам. Уилл уже стоял на лотке, пристально глядел на сцену и качал головой.

Крикливый губернатор набросился на Первого Офицера, который держался совершенно невозмутимо.

— Да просто выполняй приказ, дубина ты стоеросовая!

— Вот ведь тупой старый хрыч! — громко воскликнул Уилл, даже не стараясь понизить голос. Колонисты, стоявшие поблизости, обернулись к нему.

— Тише, Уилл, — предупредил Дрейк, однако неожиданная горячность парня заинтриговала и его. — И вообще, к чему это ты выступаешь?

— Да к тому, что это бестолковое трепло — мой папаша.

— Кто-кто? — удивился ренегат.

— Это мистер Джером, — пробормотал Уилл. — Мой родной отец.

Мистер Джером тем временем протопал по помосту к Первому Офицеру и принялся тыкать полицейского, который был куда шире и выше него, пальцем в грудь.

— А ну делай что тебе говорят, не то и тебя закуём в кандалы! — пригрозил он.

Однако Первого Офицера это не испугало, а скорее озадачило.

— Но если я не знаю, кто назвал мистера Писюна Урыльником, как я могу кого-то арестовать? — с невинным видом осведомился полицейский.

Вместо того чтобы зааплодировать поразительно путаной фразе Первого Офицера, толпа застыла в гробовом молчании.

— Идиот несчастный, чтоб тебя! — рявкнул мистер Джером, замахиваясь на полицейского.

Тут в первых рядах публики поднялась суета. Рубило протолкнулся вперёд, к помосту.

— А ну не трожь его! Это мой друган! — проревел Рубило с нескрываемой угрозой в голосе и ударил по помосту огромным кулачищем. — А то я сам сюда залезу — будете знать, и вы, и мистер Писюн!

— Мистер Урыльник, — поправил Пискля, подпрыгивая на месте, чтобы хоть одним глазком увидеть губернаторов через плечо своего крупного приятеля.