|
На улицу ее, конечно, никто пока что не выставляет, а потом для нее обязательно попытаются что-нибудь придумать — и, увы, ей придется смириться с неожиданными квартирантами, числом четверо... Капитанская дочка вынуждена была смириться — а что ей еще оставалось? Троица стала размещаться — уже уверенно и обстоятельно, потому что, пока сюда не передислоцируется штаб армии, где же им и обитать несколько дней, как не здесь? Приказ именно такой вариант и предусматривал, поскольку дело деликатное, и печальные прецеденты известны — не успеешь оглянуться, как какой-нибудь лихой комроты разместит здесь парочку своих взводов, и выгоняй потом... Выгнать, конечно, выгонишь, но будущая резиденция командарма уже не будет иметь того респектабельного вида... «Виллис» загнали во двор. Павлюка пристроили на первом этаже, а сами, не колеблясь, заняли по комнате на втором. Каждому хотелось хоть несколько деньков да пороскошествовать в отдельной комнате — вполне понятное желание для людей, почти четыре года живших в основном гамузом, с соседями, от которых никуда не денешься. Одесситу достались самые, на его взгляд, комфортные покои — супружеская спальня с солидной двуспальной кроватью, сработанной еще кайзеровскими мастерами на века. Студент согласно склонности к изящной словесности разместился в библиотеке. Книг там было не так уж и много, пара полок, но все равно интересно было в них покопаться. Кровати там, правда, не имелось, откуда она в библиотеке аккуратного немецкого особнячка, зато стоял обширный кожаный диван. Почти такой же точно обнаружился в хозяйском кабинете, где твердо решил обосноваться Капитан, проигнорировав робко предложенную Юттой комнату для гостей. Ему страшно понравился кабинет — там стояло медвежье чучело, на стенах развешано немало старинных сабель и пистолетов, а также с полдюжины старинных портретов и масса занятных безделушек. А комната для гостей была обычной, скучной... В общем, заселились. По рации штаба батальона связались со своими, доложили о выполнении задания, получили приказ ждать. Вернулись в дом, собрали стол, выставили бутылочку, пригласили Ютту. Неплохо посидели. Капитанская дочка начала понемногу оттаивать, хотя все еще боялась. Так они прожили в особнячке три дня — в блаженном безделье с дозволения начальства, а на войне такой Эдем нечасто случается. Все было бы прекрасно, если бы не красоточка Ютта... Они все были живые люди, молодые ребята, отнюдь не железные, со всеми свойственными возрасту желаниями и стремлениями. А в данной Конкретной ситуации, когда по дому порхала этакая лялечка, стремление было только одно. Выражаясь пошло, нестерпимо хотелось завалить Ютту в постельку и подольше оттуда не выпускать. Не нужно даже было созывать по этому поводу консилиум — каждый прекрасно понимал: двум другим хочется того же самого, что и ему.. Вот только провернуть это дело было трудновато. Имелись нешуточные препятствия. Каждый прекрасно понимал: если он начнет вдруг осаждать милую Ютту по-хорошему, двое других вполне резонно обидятся — а чем они-то хуже? И возникнет совершенно ненужная напряженность в отношениях внутри опергруппы. Можно было, конечно, и... Ну, не будем называть это очень уж цинично — «силком». На войне это именуется несколько иначе: «методом вдумчивого убеждения». В конце концов, можно и убедить, сделать предложение, от которого оккупированная немочка ни за что не откажется... Похожие ситуации у них в логове недобитого врага уже случались. Но в том-то и оно, что — похожие. Для того, чтобы применить известные методы активного убеждения, нужна и очень важна соответствующая атмосфера. Вся загвоздка была в этом чертовом городишке — абсолютно мирном на вид, нисколечко не разрушенном. |
