— Эй! — крикнул Саймон. — А ну тише! Ты что, хочешь разбудить мертвых?

Джоуди не переставала. И тогда он сунул шею Энди ей в рот. Она была мокрой и жилистой, а кость позвоночника царапнула край нижних зубов. Шея приглушила крики, а от вытекавшей из нее жидкости она захлебнулась.

Джоуди закашлялась. Саймон поднял голову и улыбнулся.

— Он от тебя кипятком писал, — сказал Саймон. — Но упустил свой шанс. А я собирался с ним поделиться. Такого ему и не снилось, бестолочь. — Саймон развернул его голову и поднес его лицо к своему. — Эх ты! Так облажаться! Таким кретинам нет места в жизни! — Затем повернулся в сторону и отшвырнул голову Энди. Она ударилась о стену, отскочила и с глухим стуком свалилась на пол. На обоях осталось яркое красное пятно.

Саймон поднес руки к лицу Джоуди.

Они были по локоть в крови.

— Видела когда-нибудь столько крови? Чья она, как думаешь? Твоего отца? Энди? Моя? Твоя? Как викторина, на которой выбираешь ответ из нескольких, да? А правильный ответ — пятый. То есть всех перечисленных. — Он вывернул руки. — Понемножку от каждого, согласна? Вроде как коктейль. — И с расплывающейся по лицу ухмылкой опустил руки на груди Джоуди.

Ощущение было такое, словно он растирал по коже лосьон. Его руки были скользкими и липкими. Они описывали круги, ласкали, похлопывали, тискали и оттягивали.

И издавали мокрые причмокивающие звуки.

Саймон смотрел, как работали его руки. Наблюдая за ними, он ерзал по Джоуди.

И стонал.

Джоуди подняла голову от матраца и увидела, как его руки обрабатывали ее груди, окрашивая их в алый цвет. И между ними его толстый пенис, направленный ей прямо в лицо. То, как он торчал из того места, где соприкасались их тела, можно было подумать, что он вырос из ее собственного паха. Но он слегка раскачивался из стороны в сторону, несмотря на то, что она лежала совсем без движения, и она чувствовала, как трется о нее мохнатая мошонка Саймона.

У правого бедра болтался нож.

Но до него она никак не могла бы дотянуться. По крайней мере пока была распята.

"Пусть хотя бы остается там, где он сейчас.

Пусть он оставит его там и не использует его на мне.

Ты на небесах, Господи? Все слышишь? Чертовски мало в это верится после того, что случилось с папой и Энди. Но если ты... А к черту. Мать твою. Все равно, одна я осталась... "

Саймон убрал руки с грудей, опустил их на матрац по обе стороны от ее туловища, опустился на них вниз и провел языком вокруг ее правого соска, вылизывая насухо. Затем стал облизывать остальную часть груди. Его язык тыкался и скользил, слизывая с нее кровь, как собака лакает молоко. Он делал это яростно, тяжело дыша, со стонами и пуская слюни. Скоро с груди исчезла вся кровь, и она заблестела от слюны.

Тогда он поднял голову и ухмыльнулся.

Вокруг рта обозначилось красное кольцо.

Затем он широко открыл его — шире, чем это казалось возможным, — и снова припал к ее груди и впился в нее как шальной. Его рот казался ужасным зубастым пылесосом. Джоуди почувствовала, как растягивается ее грудь, погружаясь все глубже и глубже.

И она почувствовала, как головка его пениса напирает на ее половые губы.

"Он собрался кусать!

Дождется, пока эта его ужасная штука войдет в меня, и затем откусит мою грудь и..."

— Клик-клак.

Знакомый звук. Замечательный звук.

Он раздался где-то совсем рядом.

Чуточку слева.

Джоуди резко вывернула голову влево и увидела подымающееся из-за кровати лицо отца. Окровавленное. Кроме белков глаз и зубов, обнаженных раздвинувшимися в кривой ухмылке губами, это была сплошная кровавая маска.

Оно взошло над краем матраца. Затем показались плечи. А за плечами появилось короткое черное цевье его пистолета-пулемета «моссберг».