|
Пусть Энди не совсем прав насчет свернутых шей, но один из них наверняка покалечится и не сможет бежать, а то и оба. Но прятаться — тоже не выход. От одной мысли об этом поползли мурашки по коже. В детстве она часто играла в прятки и прекрасно понимала, что находят обычно всех. К тому же ублюдок мог оставаться в доме всю ночь. А еще мог поджечь его напоследок.
Прятаться — все равно что лезть в темный мешок и ждать смерти. «В безопасности мы будем только на улице». А значит, придется пробираться к лестнице. Так что распахнутой двери спальни не миновать. С каждым шагом песня «Спокойной ночи, Сайгон» звучала все громче. Слова «умереть вместе» Джоуди не понравились. Совсем некстати. Это ведь значило «быть убитыми», так ведь? «Нет, нас не убьют! Мы выберемся!» Хотелось предостеречь Энди, чтобы тот не заглядывал в комнату. Но язык не поворачивался. К тому же она понимала, что мальчик все равно не удержится. Перед самой дверью Джоуди стиснула биту обеими руками и занесла над левым плечом, словно перед самым финишем. В бейсболе она всегда била слева. Отбивать бейсбольные мячи — это было единственное, что Джоуди делала левой рукой. Сама не знала почему. Отец божился, что тоже не знает. Порой закрадывалось подозрение, что, когда он давал ей первые уроки, ему просто хотелось побыстрее от нее отвязаться. «Черт, мог ли он представить, что мне доведется раскроить битой чей-то череп! А мне, быть может, придется сделать это еще раз. Боже!» Неожиданно накативший страх чуть было не вырвался криком, и она едва удержалась, чтобы не пуститься со всех ног мимо этой жуткой двери. «Спокойно, — приказала она себе, — не волноваться. Выдержка прежде всего. Если удастся пробраться незамеченными, есть надежда вернуться домой». А что, если попробовать проползти мимо двери по-пластунски? — мелькнуло у нее в голове. Меньше вероятности, что заметят. Но тогда они дольше будут на виду. Кроме того, такой маневр мог их полностью обезоружить, и, если их все-таки заметят, они не смогут ни защититься, ни быстро пуститься наутек. «Нет, только не на полу, — решила она. — Прошмыгнем. Тихо и быстро». Оставалось решить, какая сторона коридора была безопаснее. По логике, чем ближе держаться к двери, тем меньше они будут на виду. Только это было нереально — выше ее сил. Что, если он прямо за дверью? Тогда он успеет схватить их, когда они попытаются проскользнуть мимо. Или подставит им подножку. К тому же спуск с лестницы был слева, с противоположной от двери стороны. Джоуди повернула влево. Рука Энди все еще лежала на ее спине. Ладони сделались влажными, и рукоятка бейсбольной биты стала скользкой. И Джоуди ступила в лужу света. «Не оглядывайся, — приказывала она себе. — Услышишь, если заметили». И она решила держать голову прямо. В тусклом свете серели неясные очертания лестничных перил. Всего восемь или десять футов, не больше. «У нас получится!» Но в этот момент в спину впились ногти Энди, и он издал такой стон, что мурашки побежали по коже. Джоуди резко повернула голову и бросила взгляд в комнату. Возле кровати стоял толстяк, убивший Ивлин. Но он был не один. Рядом еще несколько человек. Пять или шесть. А может, и больше. Они стояли молча. Не смеялись, не рычали, не переговаривались, не шутили. Сосредоточенно занимались делом. Слышались лишь песня Билли Джоуэла о вьетконговцах, скрип кровати, учащенное дыхание и какой-то хлюпающий звук. Ни Ивлин, ни мистера или миссис Кларк нигде не было. Хотя, несомненно, они должны были там быть, в самой гуще. Но, кроме обнаженных тел, тесаков и крови, ничего не было видно. |
